Л. И. Синицкой

15/28-II-46

Милость Божия буди с Вами, родная моя Людмила Ивановна!

Я и батюшка сердечно приветствуем Вас с наступающей святой Четыредесятницей. Молитвенно желаем провести ее как должно и, постясь телесно, обильно насыщаться роскошных яств от богатой трапезы, которую предлагает нам Святая в Триодионе, - в особенности же вкусить источника бессмертного.

Ваше письмецо получил накануне Весьма рад ему и глубоко благодарен Вам. Простите, что не ускорил [с] ответом.

Как здоровье Вашего внучка? Мы ежедневно вспоминаем его. Господь утешает нас возможностью ежедневно вечером совершать вечерню, утром часы, утреню правим «по келиям», «на ложах умиляясь», или, вернее, - ленясь. В праздники правим и утреню.

У нас есть иерейский молитвослов и избранные песнопения. Благодарим Бога и за это, но скучаем, не имея большего.

Бытовые условия у нас удовлетворительны. Холодновато только, особенно когда ветреная погода, а дров последнее время почти нет. На наше счастье, зима сравнительно теплая, в феврале были оттепели. Не так часты стали ветры.

Здоровье мое хорошо, работа не обременяет. Досадно только, что много времени занимает забота о желудке. Но, видно, это для смирения. Не возносись, гордый человек, нечем тебе гордиться, когда ради чрева ты готов оставить все другое.

Я очень люблю наше богослужение, наши дивные песнопения и молитвословия и давно мечтаю о собрании воедино всех отдельно издававшихся и остающихся в рукописях служб и чинопоследований, об их исправлении, дополнении, переконструировании в целях приближения их к пониманию современных богомольцев и облегчения возможности пользования ими для современных совершителей богослужения.

И вот возомнил я о себе, что я один из немногих остающихся теперь знатоков Устава и церковных книг (хотя для себя я хорошо знаю, что я «знаток»-то знаток, да только «знаток» в кавычках). Я с беспокойством стал думать, что если в ближайшее время я не получу возможности осуществить мои предположения, хотя бы начать это дело, - оно совсем не начнется, а уже собранное и сделанное мной погибнет, между тем как мне кажется, оно очень нужно и полезно для Церкви Божией. Поэтому я написал Патриарху.

Трижды посылал я написанное, - два раза написанное пропало в дороге, в третий раз черновичок дошел, и копия с него представлена по назначению. Прошло 9 месяцев с отправки первого письма и пять с представления копии, и до сих пор нет никакого движения, только близкие к П[атриарху] А[лексию] люди настойчиво советуют написать еще.

А я в происшедшей затяжке усматриваю указание, что не пришло еще время, нет еще воли Божией на исполнение моих замыслов. Смирись, гордый человек. Поэтому я решил воздержаться пока от каких-либо новых шагов. Когда придет время, и мои предположения окажутся нужными, Господь Сам направит и устроит.

Батюшка чувствует себя более или менее удовлетворительно, но старческие и застарелые болезни не поддаются лечению, да и какое может быть лечение в наших условиях. Он пока совсем не работает. Но у него большая скорбь. Очень серьезно заболела его главнаязаботница Варвара Владимировна, что при ее истощенном организме очень опасно. Помолитесь о ней.

Господь да хранит Вас и всю Вашу семью, особенно бабушкина любимца. На всех призываю благословение.

С любовью богомолец Ваш е[пископ] А[фанасий]

*В издательстве ПСТГУ вышла книга “Какое великое утешение – вера наша!.. Избранные письма святителя Афанасия Исповедника, епископа Ковровского”.

Издание посвящено наследию , одного из самых известных и авторитетных святителей-исповедников Русской Церкви. Сборник включает в себя жизнеописание владыки Афанасия, его знаменитую автобиографическую хронику «Этапы и даты моей жизни» и 126 избранных писем из обширного эпистолярного наследия Владыки (при этом исправлены текстологические ошибки предыдущих публикаций писем святителя Афанасия).

В подборку, хронологически охватывающую почти 40 лет (с 1923 по 1960 г.), вошли письма наиболее важные как в историческом, так и в духовном отношении. Обладающий необыкновенным даром утешения, любвеобильный и заботливый пастырь, владыка Афанасий и в самых тяжелых условиях заключения и ссылок поднимал дух своих чад, наставлял и исцелял душевные раны. Эти письма представляют собой один из самых впечатляющих документов, свидетельствующих об исповедническом «даже до смерти» пастырском служении русского иерарха в годы гонений.

Речь, произнесённая Ф. М. Достоевским 8 (20) июня 1880 года
на заседании Общества любителей российской словесности и опубликованная 1 августа 1880 года в «Дневнике писателя» .

"Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа", - сказал Гоголь. Прибавлю от себя: и пророческое. Да, в появлении его заключается для всех нас, русских, нечто бесспорно пророческое. Пушкин как раз приходит в самом начале правильного самосознания нашего, едва лишь начавшегося и зародившегося в обществе нашем после целого столетия с петровской реформы, и появление его сильно способствует освещению тёмной дороги нашей новым направляющим светом. В этом-то смысле Пушкин есть пророчество и указание. Я делю деятельность нашего великого поэта на три периода. Говорю теперь не как литературный критик: касаясь творческой деятельности Пушкина, я хочу лишь разъяснить мою мысль о пророческом для нас значении его и что я в этом слове разумею. Замечу, однако же, мимоходом, что периоды деятельности Пушкина не имеют, кажется мне, твердых между собою границ. Начало "Онегина", например, принадлежит, по-моему, ещё к первому периоду деятельности поэта, а кончается "Онегин" во втором периоде, когда Пушкин нашёл уже свои идеалы в родной земле, восприял и возлюбил их всецело своею любящею и прозорливою душой. Принято тоже говорить, что в первом периоде своей деятельности Пушкин подражал европейским поэтам, Парни, Андре Шенье и другим, особенно Байрону. Да, без сомнения, поэты Европы имели великое влияние на развитие его гения, да и сохраняли влияние это во всю его жизнь. Тем не менее даже самые первые поэмы Пушкина были не одним лишь подражанием, так что и в них уже выразилась чрезвычайная самостоятельность его гения. В подражаниях никогда не появляется такой самостоятельности страдания и такой глубины самосознания, которые явил Пушкин, например, в "Цыганах" - поэме, которую я всецело отношу ещё к первому периоду его творческой деятельности. Не говорю уже о творческой силе и о стремительности, которой не явилось бы столько, если б он только лишь подражал. В типе Алеко, герое поэмы "Цыгане", сказывается уже сильная и глубокая, совершенно русская мысль, выраженная потом в такой гармонической полноте в "Онегине", где почти тот же Алеко является уже не в фантастическом свете, а в осязаемо реальном и понятном виде. В Алеко Пушкин уже отыскал и гениально отметил того несчастного скитальца в родной земле, того исторического русского страдальца, столь исторически необходимо явившегося в оторванном от народа обществе нашем. Отыскал же он его, конечно, не у Байрона только. Тип этот верный и схвачен безошибочно, тип постоянный и надолго у нас, в нашей Русской земле, поселившийся. Эти русские бездомные скитальцы продолжают и до сих пор свое скитальчество и еще долго, кажется, не исчезнут. И если они не ходят уже в наше время в цыганские таборы искать у цыган в их диком своеобразном быте своих мировых идеалов и успокоения на лоне природы от сбивчивой и нелепой жизни нашего русского - интеллигентного общества, то всё равно ударяются в социализм, которого ещё не было при Алеко, ходят с новою верой на другую ниву и работают на ней ревностно, веруя, как и Алеко, что достигнут в своем фантастическом делании целей своих и счастья не только для себя самого, но и всемирного. Ибо русскому скитальцу необходимо именно всемирное счастие, чтоб успокоиться: дешевле он не примирится, - конечно, пока дело только в теории. Это всё тот же русский человек, только в разное время явившийся. Человек этот, повторяю, зародился как раз в начале второго столетия после великой петровской реформы, в нашем интеллигентном обществе, оторванном от народа, от народной силы. О, огромное большинство интеллигентных русских, и тогда, при Пушкине, как и теперь, в наше время, служили и служат мирно в чиновниках, в казне или на железных дорогах и в банках, или просто наживают разными средствами деньги, или даже и науками занимаются, читают лекции - и всё это регулярно, лениво и мирно, с получением жалованья, с игрой в преферанс, безо всякого поползновения бежать в цыганские таборы или куда-нибудь в места, более соответствующие нашему времени. Много-много что полиберальничают "с оттенком европейского социализма", но которому придан некоторый благодушный русский характер, - но ведь всё это вопрос только времени. Что в том, что один ещё и не начинал беспокоиться, а другой уже успел дойти до запертой двери и об неё крепко стукнулся лбом. Всех в свое время то же самое ожидает, если не выйдут на спасительную дорогу смиренного общения с народом. Да пусть и не всех ожидает это: довольно лишь "избранных", довольно лишь десятой доли забеспокоившихся, чтоб и остальному огромному большинству не видать чрез них покоя. Алеко, конечно, ещё не умеет правильно высказать тоски своей: у него всё это как-то еще отвлечённо, у него лишь тоска по природе, жалоба на светское общество, мировые стремления, плач о потерянной где-то и кем-то правде, которую он никак отыскать не может. Тут есть немножко Жан-Жака Руссо. В чём эта правда, где и в чём она могла бы явиться и когда именно она потеряна, конечно, он и сам не скажет, но страдает он искренно. Фантастический и нетерпеливый человек жаждет спасения пока лишь преимущественно от явлений внешних; да так и быть должно: "Правда, дескать, где-то вне его может быть, где-то в других землях, европейских, например, с их твердым историческим строем, с их установившеюся общественною и гражданскою жизнью". И никогда-то он не поймёт, что правда прежде всего внутри его самого, да и как понять ему это: он ведь в своей земле сам не свой, он уже целым веком отучен от труда, не имеет культуры, рос как институтка в закрытых стенах, обязанности исполнял странные и безотчётные по мере принадлежности к тому или другому из четырнадцати классов, на которые разделено образованное русское общество. Он пока всего только оторванная, носящаяся по воздуху былинка. И он это чувствует и этим страдает, и часто так мучительно! Ну и что же в том, что, принадлежа, может быть, к родовому дворянству и, даже весьма вероятно, обладая крепостными людьми, он позволил себе, по вольности своего дворянства, маленькую фантазийку прельститься людьми, живущими "без закона", и на время стал в цыганском таборе водить и показывать Мишку? Понятно, женщина, "дикая женщина", по выражению одного поэта, всего скорее могла подать ему надежду на исход тоски его, и он с легкомысленною, но страстною верой бросается к Земфире: "Вот, дескать, где исход мой, вот где, может быть, мое счастье здесь, на лоне природы, далеко от света, здесь, у людей, у которых нет цивилизации и законов!" И что же оказывается: при первом столкновении своем с условиями этой дикой природы он не выдерживает и обагряет свои руки кровью. Не только для мировой гармонии, но даже и для цыган не пригодился несчастный мечтатель, и они выгоняют его - без отмщения, без злобы, величаво и простодушно:

Оставь нас, гордый человек;
Мы дики, нет у нас законов,
Мы не терзаем, не казним.

Всё это, конечно, фантастично, но "гордый-то человек" реален и метко схвачен. В первый раз схвачен он у нас Пушкиным, и это надо запомнить. Именно, именно, чуть не по нём, и он злобно растерзает и казнит за свою обиду или, что даже удобнее, вспомнив о принадлежности своей к одному из четырнадцати классов, сам возопиет, может быть (ибо случалось и это), к закону, терзающему и казнящему, и призовёт его, только бы отомщена была личная обида его. Нет, эта гениальная поэма не подражание! Тут уже подсказывается русское решение вопроса, "проклятого вопроса", по народной вере и правде: "Смирись, гордый человек, и прежде всего сломи свою гордость. Смирись, праздный человек, и прежде всего потрудись на родной ниве", вот это решение по народной правде и народному разуму. "Не вне тебя правда, а в тебе самом; найди себя и себе, подчини себя себе, овладей собой - и узришь правду. Не в вещах эта правда, не вне тебя и не за морем где-нибудь, а прежде всего в твоём собственном труде над собою. Победишь себя, усмиришь себя - и станешь свободен как никогда и не воображал себе, и начнешь великое дело, и других свободными сделаешь, и узришь счастье, ибо наполнится жизнь твоя, и поймешь наконец народ свой и святую правду его. Не у цыган и нигде мировая гармония, если ты первый сам её недостоин, злобен и горд и требуешь жизни даром, даже и не предполагая, что за неё надобно заплатить". Это решение вопроса в поэме Пушкина уже сильно подсказано. Еще яснее выражено оно в "Евгении Онегине", поэме уже не фантастической, но осязательно реальной, в которой воплощена настоящая русская жизнь с такою творческою силой и с такою законченностию, какой и не бывало до Пушкина, да и после его, пожалуй.

Онегин приезжает из Петербурга - непременно из Петербурга, это несомненно необходимо было в поэме, и Пушкин не мог упустить такой крупной реальной черты в биографии своего героя. Повторяю опять, это тот же Алеко, особенно потом, когда он восклицает в тоске:

Зачем, как тульский заседатель,
Я не лежу в параличе?

Но теперь, в начале поэмы, он пока ещё наполовину фат и светский человек, и слишком ещё мало жил, чтоб успеть вполне разочароваться в жизни. Но и его уже начинает посещать и беспокоить

Бес благородный скуки тайной.

В глуши, в сердце своей родины, он конечно не у себя, он не дома. Он не знает, что ему тут делать, и чувствует себя как бы у себя же в гостях. Впоследствии, когда он скитается в тоске по родной земле и по землям иностранным, он, как человек бесспорно умный и бесспорно искренний, ещё более чувствует себя и у чужих себе самому чужим. Правда, и он любит родную землю, но ей не доверяет. Конечно, слыхал и об родных идеалах, но им не верит. Верит лишь в полную невозможность какой бы то ни было работы на родной ниве, а на верующих в эту возможность, - и тогда, как и теперь, немногих, - смотрит с грустною насмешкой. Ленского он убил просто от хандры, почем знать, может быть, от хандры по мировому идеалу, - это слишком по-нашему, это вероятно. Не такова Татьяна: это тип твердый, стоящий твёрдо на своей почве. Она глубже Онегина и, конечно, умнее его. Она уже одним благородным инстинктом своим предчувствует, где и в чём правда, что и выразилось в финале поэмы. Может быть, Пушкин даже лучше бы сделал, если бы назвал свою поэму именем Татьяны, а не Онегина, ибо бесспорно она главная героиня поэмы. Это положительный тип, а не отрицательный, это тип положительной красоты, это апофеоза русской женщины, и ей предназначил поэт высказать мысль поэмы в знаменитой сцене последней встречи Татьяны с Онегиным. Можно даже сказать, что такой красоты положительный тип русской женщины почти уже и не повторялся в нашей художественной литератур - кроме разве образа Лизы в "Дворянском гнезде" Тургенева. Но манера глядеть свысока сделала то, что Онегин совсем даже не узнал Татьяну, когда встретил её в первый раз, в глуши, в скромном образе чистой, невинной девушки, так оробевшей пред ним с первого разу. Он не сумел отличить в бедной девочке законченности и совершенства и действительно, может быть, принял её за "нравственный эмбрион". Это она-то эмбрион, это после письма-то её к Онегину! Если есть кто нравственный эмбрион в поэме, так это, конечно, он сам, Онегин, и это бесспорно. Да и совсем не мог он узнать её: разве он знает душу человеческую? Это отвлеченный человек, это беспокойный мечтатель во всю его жизнь. Не узнал он её и потом, в Петербурге, в образе знатной дамы, когда, по его же словам, в письме к Татьяне, "постигал душой все её совершенства". Но это только слова: она прошла в его жизни мимо него не узнанная и не оцененная им; в том и трагедия их романа. О, если бы тогда, в деревне, при первой встрече с нею, прибыл туда же из Англии Чайльд-Гарольд или даже, как-нибудь, сам лорд Байрон и, заметив её робкую, скромную прелесть, указал бы ему на неё, - о, Онегин тотчас же был бы поражён н удивлён, ибo в этих мировых страдальцах так много подчас лакейства духовного! Но этого не случилось, и искатель мировой гармонии, прочтя ей проповедь и поступив всё-таки очень честно, отправился с мировою тоской своею и с пролитою в глупенькой злости кровью на руках своих скитаться по родине, не примечая её, и, кипя здоровьем и силою, восклицать с проклятиями:

Я молод, жизнь во мне крепка,
Чего мне ждать, тоска, тоска!

Это поняла Татьяна. В бессмертных строфах романа поэт изобразил её посетившею дом этого столь чудного и загадочного ещё для неё человека. Я уже не говорю о художественности, недосягаемой красоте и глубине этих строф. Вот она в его кабинете, она разглядывает его книги, вещи, предметы, старается угадать по ним душу его, разгадать свою загадку, и "нравственный эмбрион" останавливается наконец в раздумье, со странною улыбкой, с предчувствием разрешения загадки, и губы её тихо шепчут:

Уж не пародия ли он?

Да, она должна была прошептать это, она разгадала. В Петербурге, потом, спустя долго, при новой встрече их, она уже совершенно его знает. Кстати, кто сказал, что светская, придворная жизнь тлетворно коснулась eё души и что именно сан светской дамы и новые светские понятия были отчасти причиной отказа её Онегину? Нет, это не так было. Нет, это та же Таня, та же прежняя деревенская Таня! Она не испорчена, она, напротив, удручена этою пышною петербургскою жизнью, надломлена и страдает; она ненавидит свой сан светской дамы, и кто судит о ней иначе, тот совсем не понимает того, что хотел сказать Пушкин. И вот она твердо говорит Онегину:

Но я другому отдана
И буду век ему верна.

Высказала она это именно как русская женщина, в этом её апофеоза. Она высказывает правду поэмы. О, я ни слова не скажу про её религиозные убеждения, про взгляд на таинство брака - нет, этого я не коснусь. Но что же: потому ли она отказалась идти за ним, несмотря на то, что сама же сказала ему: "Я вас люблю", потому ли, что она, "как русская женщина" (a нe южная или не французская какая-нибудь), не способна на смелый шаг, не в силах порвать свои путы, не в силах пожертвовать обаянием честей, богатства, светского своего значения, условиями добродетели? Нет, русская женщина смела. Русская женщина смело пойдет за тем, во что поверит, и она доказала это. Но она "другому отдана и будет век ему верна". Кому же, чему же верна? Каким это обязанностям? Этому-то старику генералу, которого она не может же любить, потому что любит Онегина, но за которого вышла потому только, что её "с слезами заклинаний молила мать", а в обиженной, израненной душе её было тогда лишь отчаяние и никакой надежды, никакого просвета? Да, верна этому генералу, её мужу, честному человеку, её любящему, её уважающему и ею гордящемуся. Пусть её "молила мать", но ведь она, а не кто другая, дала согласие, она ведь, она сама поклялась ему быть честною женой его. Пусть она вышла за него с отчаяния, но теперь он её муж, и измена её покроет его позором, стыдом и убьёт его. А разве может человек основать своё счастье на несчастье другого? Счастье не в одних только наслаждениях любви, а и в высшей гармонии духа. Чем успокоить дух, если назади стоит нечестный, безжалостный, бесчеловечный поступок? Ей бежать из-за того только, что тут моё счастье? Но какое же может быть счастье, если оно основано на чужом несчастии? Позвольте, представьте, что вы сами возводите здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им наконец мир и покой. И вот представьте себе тоже, что для этого необходимо и неминуемо надо замучить всего только лишь одно человеческое существо, мало того - пусть даже не столь достойное, смешное даже на иной взгляд существо, не Шекспира какого-нибудь, а просто честного старика, мужа молодой жены, в любовь которой он верит слепо, хотя сердца её не знает вовсе, уважает её, гордится ею, счастлив ею и покоен. И вот только его надо опозорить, обесчестить и замучить и на слезах этого обесчещенного старика возвести ваше здание! Согласитесь ли вы быть архитектором такого здания на этом условии? Вот вопрос. И можете ли вы допустить хоть на минуту идею, что люди, для которых вы строили это здание, согласились бы сами принять от вас такое счастие, если в фундаменте его заложено страдание, положим, хоть и ничтожного существа, но безжалостно и несправедливо замученного, и, приняв это счастие, остаться навеки счастливыми? Скажите, могла ли решить иначе Татьяна, с ее высокою душой, с ее сердцем, столь пострадавшим? Нет; чистая русская душа решает вот как: "Пусть, пусть я одна лишусь счастия, пусть мое несчастье безмерно сильнее, чем несчастье этого старика, пусть, наконец, никто и никогда, а этот старик тоже, не узнают моей жертвы и не оценят её, но не хочу быть счастливою, загубив другого!" Тут трагедия, она и совершается, и перейти предела нельзя, уже поздно, и вот Татьяна отсылает Онегина. Скажут: да ведь несчастен же и Онегин; одного спасла, а другого погубила! Позвольте, тут другой вопрос, и даже, может быть, самый важный в поэме. Кстати, вопрос: почему Татьяна не пошла с Онегиным, имеет у нас, по крайней мере в литературе нашей, своего рода историю весьма характерную, а потому я и позволил себе так об этом вопросе распространиться. И всего характернее, что нравственное разрешение этого вопроса столь долго подвергалось у нас сомнению. Я вот как думаю: если бы Татьяна даже стала свободною, если б умер её старый муж и она овдовела, то и тогда бы она не пошла за Онегиным. Надобно же понимать всю суть этого характера! Ведь она же видит, кто он такой: вечный скиталец увидал вдруг женщину, которою прежде пренебрёг, в новой блестящей недосягаемой обстановке, - да ведь в этой обстановке-то, пожалуй, и вся суть дела. Ведь этой девочке, которую он чуть не презирал, теперь поклоняется свет - свет, этот страшный авторитет для Онегина, несмотря на все его мировые стремления, - вот ведь, вот почему он бросается к ней ослепленный! Вот мой идеал, восклицает он, вот моё спасение, вот исход тоски моей, я проглядел его, а "счастье было так возможно, так близко!" И как прежде Алеко к Земфире, так и он устремляется к Татьяне ища в новой причудливой фантазии всех своих разрешений. Да разве этого не видит в нем Татьяна, да разве она не разглядела его уже давно? Ведь она твердо знает, что он в сущности любит только свою новую фантазию, а не её, смиренную, как и прежде, Татьяну! Она знает, что он принимает её за что-то другое, а не за то, что она есть, что не её даже он и любит, что, может быть, он и никого не любит, да и не способен даже кого-нибудь любить, несмотря на то, что так мучительно страдает! Любит фантазию, да ведь он и сам фантазия. Ведь если она пойдет за ним, то он завтра же разочаруется и взглянет на свое увлечение насмешливо. У него никакой почвы, это былинка, носимая ветром. Не такова она вовсе: у ней и в отчаянии и в страдальческом сознании, что погибла её жизнь, все-таки есть нечто твердое и незыблемое, на что опирается её душа. Это её воспоминания детства, воспоминания родины, деревенской глуши, в которой началась ее смиренная, чистая жизнь - это "крест и тень ветвей над могилой её бедной няни". О, эти воспоминания и прежние образы ей теперь всего драгоценнее, эти образы одни только и остались ей, но они-то и спасают её душу от окончательного отчаяния. И этого немало, нет, тут уже многое, потому что тут целое основание, тут нечто незыблемое и неразрушимое. Тут соприкосновение с родиной, с родным народом, с его святынею. А у него что есть и кто он такой? Не идти же ей за ним из сострадания, чтобы только потешить его, чтобы хоть на время из бесконечной любовной жалости подарить ему призрак счастья, твердо зная наперед, что он завтра же посмотрит на это счастье своё насмешливо. Нет, есть глубокие и твердые души, которые не могут сознательно отдать святыню свою на позор, хотя бы и из бесконечного сострадания. Нет, Татьяна не могла пойти за Онегиным.

Итак, в "Онегине", в этой бессмертной и недосягаемой поэме своей, Пушкин явился великим народным писателем, как до него никогда и никто. Он разом, самым метким, самым прозорливым образом отметил самую глубь нашей сути, нашего верхнего над народом стоящего общества. Отметив тип русского скитальца, скитальца до наших дней и в наши дни, первый угадав его гениальным чутьём своим, с историческою судьбой его и с огромным значением его и в нашей грядущей судьбе, рядом с ним поставив тип положительной и бесспорной красоты в лице русской женщины, Пушкин, и, конечно, тоже первый из писателей русских, провёл пред нами в других произведениях этого периода своей деятельности целый ряд положительно прекрасных русских типов, найдя их в народе русском. Главная красота этих типов в их правде, правде бесспорной и осязательной, так что отрицать их уже нельзя, они стоят, как изваянные. Ещё раз напомню: говорю не как литературный критик, а потому и не стану разъяснять мысль мою особенно подробным литературным обсуждением этих гениальных произведений нашего поэта. О типе русского инока-летописца, например, можно было бы написать целую книгу, чтоб указать всю важность и всё значение для нас этого величавого русского образа, отысканного Пушкиным в русской земле, им выведенного, им изваянного и поставленного пред нами теперь уже навеки в бесспорной, смиренной и величавой духовной красоте своей, как свидетельство того мощного духа народной жизни, который может выделять из себя образы такой неоспоримой правды. Тип этот дан, есть, его нельзя оспорить, сказать, что он выдумка, что он только фантазия и идеализация поэта. Вы созерцаете сами и соглашаетесь: да, это есть, стало быть, и дух народа, его создавший, есть, стало быть, и жизненная сила этого духа есть, и она велика и необъятна. Повсюду у Пушкина слышится вера в русский характер, вера в его духовную мощь, а коль вера, стало быть, и надежда, великая надежда за русского человека,

В надежде славы и добра
Гляжу вперед я без боязни, -

сказал сам поэт по другому поводу, но эти слова его можно прямо применить ко всей его национальной творческой деятельности. И никогда еще ни один русский писатель, ни прежде, ни после ею, не соединялся так задушевно и родственно с народом своим, как Пушкин. О, у нас есть много знатоков народа нашего между писателями, и так талантливо, так метко и так любовно писавших о народе, а между тем, если сравнить их с Пушкиным, то, право же, до сих пор, за одним, много что за двумя исключениями из самых позднейших последователей его, это лишь "господа", о народе пишущие. У самых талантливых из них, даже вот у этих двух исключений, о которых я сейчас упомянул, нет-нет, а и промелькнет вдруг нечто высокомерное, нечто из другого быта и мира, нечто желающее поднять народ до себя и осчастливить его этим поднятием. В Пушкине же есть именно что-то сроднившееся с народом взаправду, доходящее в нем почти до какого-то простодушнейшего умиления. Возьмите Сказание о медведе и о том, как убил мужик его боярыню-медведицу, или припомните стихи:

Сват Иван, как пить мы станем.

и вы поймете, что я хочу сказать.

Все эти сокровища искусства и художественного прозрения оставлены нашим великим поэтом как бы в виде указания для будущих грядущих за ним художников, для будущих работников на этой же ниве. Положительно можно сказать: не было бы Пушкина, не было бы и последовавших за ним талантов. По крайней мере, не проявились бы они в такой силе и с такою ясностью, несмотря даже на великие их дарования, в какой удалось им выразиться впоследствии, уже в наши дни. Но не в поэзии лишь одной дело, не в художественном лишь творчестве: не было бы Пушкина, не определились бы, может быть, с такою непоколебимою силой (в какой это явилось потом, хотя всё еще не у всех, а у очень лишь немногих) наша вера в нашу русскую самостоятельность, наша сознательная уже теперь надежда на наши народные силы, а затем и вера в грядущее самостоятельное назначение в семье европейских народов. Этот подвиг Пушкина особенно выясняется, если вникнуть в то, что я называю третьим периодом его художественной деятельности.

Еще и еще раз повторю: эти периоды не имеют таких твердых границ. Некоторые из произведений даже этого третьего периода могли, например, явиться в самом начале поэтической деятельности нашего поэта, ибо Пушкин был всегда цельным, целокупным, так сказать, организмом, носившим в себе все свои зачатки разом, внутри себя, не воспринимая их извне. Внешность только будила в нем то, что было уже заключено во глубине души его. Но организм этот развивался, и периоды этого развития действительно можно обозначить и отметить, в каждом из них, его особый характер и постепенность вырождения одного периода из другого. Таким образом, к третьему периоду можно отнести тот разряд его произведений, в которых преимущественно засияли идеи всемирные, отразились поэтические образы других народов и воплотились их гении. Некоторые из этих произведений явились уже после смерти Пушкина. И в этот-то период своей деятельности наш поэт представляет собою нечто почти даже чудесное, неслыханное и невиданное до него нигде и ни у кого. В самом деле, в европейских литературах были громадной величины художественные гении - Шекспиры, Сервантесы, Шиллеры. Но укажите хоть на одного из этих великих гениев, который бы обладал такою способностью всемирной отзывчивости, как наш Пушкин. И эту-то способность, главнейшую способность нашей национальности, он именно разделяет с народом нашим, и тем, главнейше, он и народный поэт. Самые величайшие из европейских поэтов никогда не могли воплотить в себе с такой силой гений чужого, соседнего, может быть, с ними народа, дух его, всю затаенную глубину этого духа и всю тоску его призвания, как мог это проявлять Пушкин. Напротив, обращаясь к чужим народностям, европейские поэты чаще всего перевоплощали их в свою же национальность и понимали по-своему. Даже у Шекспира его итальянцы, например, почти сплошь те же англичане. Пушкин лишь один изо всех мировых поэтов обладает свойством перевоплощаться вполне в чужую национальность. Вот сцены из "Фауста", вот "Скупой рыцарь" и баллада "Жил на свете рыцарь бедный". Перечтите "Дон-Жуана", и если бы не было подписи Пушкина, вы бы никогда не узнали, что это написал не испанец. Какие глубокие, фантастические образы в поэме "Пир во время чумы"! Но в этих фантастических образах слышен гений Англии; эта чудесная песня о чуме героя поэмы, эта песня Мери со стихами:

Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,

это английские песни, это тоска британского гения, его плач, его страдальческое предчувствие своего грядущего. Вспомните странные стихи:

Однажды странствуя среди долины дикой...

Это почти буквальное переложение первых трёх страниц из странной мистической книги, написанной в прозе, одного древнего английского религиозного сектатора, - но разве это только переложение? В грустной и восторженной музыке этих стихов чувствуется самая душа северного протестантизма, английского ересиарха, безбрежного мистика, с его тупым, мрачным и непреоборимым стремлением и со всем безудержем мистического мечтания. Читая эти странные стихи, вам как бы слышится дух веков реформации, вам понятен становится этот воинственный огонь начинавшегося протестантизма, понятна становится, наконец, самая история, и не мыслью только, а как будто вы сами там были, прошли мимо вооруженного стана сектантов, пели с ними их гимны, плакали с ними в их мистических восторгах и веровали вместе с ними в то, во что они поверили. Кстати: вот рядом с этим религиозным мистицизмом религиозные же строфы из Корана или "Подражания Корану": разве тут не мусульманин, разве это не самый дух Корана и меч его, простодушная величавость веры и грозная кровавая сила её? А вот и древний мир, вот "Египетские ночи", вот эти земные боги, севшие над народом своим богами, уже презирающие гений народный и стремления его, уже не верящие в него более, ставшие впрямь уединенными богами и обезумевшие в отъединении своем, в предсмертной скуке своей и тоске тешащие себя фантастическими зверствами, сладострастием насекомых, сладострастием пауковой самки, съедающей своего самца. Нет, положительно скажу, не было поэта с такою всемирною отзывчивостью, как Пушкин, и не в одной только отзывчивости тут дело, а в изумляющей глубине её, а в перевоплощении своего духа в дух чужих народов, перевоплощении почти совершенном, а потому и чудесном, потому что нигде ни в каком поэте целого мира такого явления не повторилось. Это только у Пушкина, и в этом смысле, повторяю, он явление невиданное и неслыханное, а по-нашему, и пророческое, ибо... ибо тут-то и выразилась наиболее его национальная русская сила, выразилась именно народность его поэзии, народность в дальнейшем своем развитии, народность нашего будущего, таящегося уже в настоящем, и выразилась пророчески. Ибо что такое сила духа русской народности как не стремление ее в конечных целях своих ко всемирности и ко всечеловечности? Став вполне народным поэтом, Пушкин тотчас же, как только прикоснулся к силе народной, так уже и предчувствует великое грядущее назначение этой силы. Тут он угадчик, тут он пророк.

В самом деле, что такое для нас петровская реформа, и не в будущем только, а даже и в том, что уже было, произошло, что уже явилось воочию? Что означала для нас эта реформа? Ведь не была же она только для нас усвоением европейских костюмов, обычаев, изобретений и европейской науки. Вникнем, как дело было, поглядим пристальнее. Да, очень может быть, что Петр первоначально только в этом смысле и начал производить её, то есть в смысле ближайше утилитарном, но впоследствии, в дальнейшем развитии им своей идеи, Петр несомненно повиновался некоторому затаенному чутью, которое влекло его, в его деле, к целям будущим, несомненно огромнейшим, чем один только ближайший утилитаризм. Так точно и русский народ не из одного только утилитаризма принял реформу, а несомненно уже ощутив своим предчувствием почти тотчас же некоторую дальнейшую, несравненно более высшую цель, чем ближайший утилитаризм, - ощутив эту цель, опять-таки, конечно, повторяю это, бессознательно, но, однако же, и непосредственно и вполне жизненно. Ведь мы разом устремились тогда к самому жизненному воссоединению, к единению всечеловеческому! Мы не враждебно (как, казалось, должно бы было случиться), а дружественно, с полною любовию приняли в душу нашу гении чужих наций, всех вместе, не делая преимущественных племенных различий, умея инстинктом, почти с самого первого шагу различать, снимать противоречия, извинять и примирять различия, и тем уже выказали готовность и наклонность нашу, нам самим только что объявившуюся и сказавшуюся, ко всеобщему общечеловеческому воссоединению со всеми племенами великого арийского рода. Да, назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите. О, всё это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение, хотя исторически и необходимое. Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей. Если захотите вникнуть в нашу историю после петровской реформы, вы найдете уже следы и указания этой мысли, этого мечтания моего, если хотите, в характере общения нашего с европейскими племенами, даже в государственной политике нашей. Ибо, что делала Россия во все эти два века в своей политике, как не служила Европе, может быть, гораздо более, чем себе самой? Не думаю, чтоб от неумения лишь наших политиков это происходило. О, народы Европы и не знают, как они нам дороги! И впоследствии, я верю в это, мы, то есть, конечно, не мы, а будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и воссоединяющей, вместить в нее с братскою любовию всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону! Знаю, слишком знаю, что слова мои могут показаться восторженными, преувеличенными и фантастическими. Пусть, но я не раскаиваюсь, что их высказал. Этому надлежало быть высказанным, но особенно теперь, в минуту торжества нашего, в минуту чествования нашего великого гения, эту именно идею в художественной силе своей воплощавшего. Да и высказывалась уже эта мысль не раз, я ничуть не новое говорю. Главное, всё это покажется самонадеянным: "Это нам-то, дескать, нашей-то нищей, нашей-то грубой земле такой удел? Это нам-то предназначено в человечестве высказать новое слово?" Что же, разве я про экономическую славу говорю, про славу меча или науки? Я говорю лишь о братстве людей и о том, что ко всемирному, ко всечеловечески-братскому единению сердце русское, может быть, изо всех народов наиболее предназначено, вижу следы сего в нашей истории, в наших даровитых людях, в художественном гении Пушкина. Пусть наша земля нищая, но эту нищую землю "в рабском виде исходил благословляя" Христос. Почему же нам не вместить последнего слова его? Да и сам он не в яслях ли родился? Повторяю: по крайней мере, мы уже можем указать на Пушкина, на всемирность и всечеловечность его гения. Ведь мог же он вместить чужие гении в душе своей, как родные. В искусстве, по крайней мере, в художественном творчестве, он проявил эту всемирность стремления русского духа неоспоримо, а в этом уже великое указание. Если наша мысль есть фантазия, то с Пушкиным есть, по крайней мере, на чем этой фантазии основаться. Если бы жил он дольше, может быть, явил бы бессмертные и великие образы души русской, уже понятные нашим европейским братьям, привлек бы их к нам гораздо более и ближе, чем теперь, может быть, успел бы им разъяснить всю правду стремлений наших, и они уже более понимали бы нас, чем теперь, стали бы нас предугадывать, перестали бы на нас смотреть столь недоверчиво и высокомерно, как теперь еще смотрят. Жил бы Пушкин долее, так и между нами было бы, может быть, менее недоразумений и споров, чем видим теперь. Но бог судил иначе. Пушкин умер в полном развитии своих сил и бесспорно унес с собою в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем.

Книга 5. Поучение 26

I . В день преп. Николы Святоши, некогда славного и богатого русского князя, а по принятии монашества, в Киево-Печерской обители в 1106 году, смиренного инока, служившего то привратником, то простым работником, с горячею любовью и великою радостью исполнявшего все самые черные работы в монастыре, весьма прилично будет предложить вашей любви, братия мои, следующее поучение святителя Димитрия Ростовского о смирении.

II . Нигде не найдешь ты покоя, человек, как только в смирении, и не испытаешь такого смущения, как в гордости. Если хочешь иметь покой и тишину, будь смирен; а если не так, то в молве и смущении, в скорби и печали изнуришь жизнь свою и всегда будешь подвергаться падению. Пред всеми смиряйся, и будешь возвышен Господом. Мало пользы от того, что станешь сам превозноситься, а не Бог возвысит тебя. Твое превозношение есть отпадение от Бога, а возвышение от Бога совершается Его благодатью. Если ты станешь сам возноситься, Бог унизит тебя; а будешь смиряться - Бог возвысит тебя. Но и при таком возвышены будь однако же смирен, и Господь возвысит тебя на всю вечность. Смиритесь пред Господом и вознесет вас, - говорит апостол ().

Помни образ смирения: плоть твою ты получил из земли, и в землю отойдешь опять. Сам себя ты не призвал к жизни, и не знаешь, куда переселишься от этой временной жизни. Будь же смирен, чтобы с пророком всегда говорить: Господи, не надмевалось сердце мое, и не возносились очи мои, и я не входил в великое, и для меня недосягаемое (). И еще: я червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе.

Как тебе не смиряться, когда ничего не имеешь от себя самого? Как тебе превозноситься, когда без Божией помощи ничего не можешь сам собою сделать доброго? Так смиряйся, как смиренным Бог сотворил тебя. Бог сотворил тебя смиренным, а ты превозносишься! Бог попустил, чтобы без Него не мог ты ничего сделать доброго, а ты себе все приписываешь и превозносишься собою! Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил? - говорит апостол (). - Смиренно думай, смиренно мудрствуй, смиренно делай все, чтобы не спотыкаться на всяком пути. Помни, откуда взялись у тебя тело и душа. Кто сотворил их и куда пойдут опять, и про себя сознавай, что ты весь - прах... Вникни в себя и познай, что все в тебе суетно. Кроме Господней благодати ты - ничего, словно трость пустая, древо бесплодное, трава сухая, годная только на сожжение, сосуд греховный, пространное вместилище для всех скверных и беззаконных страстей. Ничего не имеешь сам по себе доброго, ничего богоугодного, только грех и преступление. Не можешь ни одного волоса сделать белым или черным ().

Не возносись саном, если имеешь его, ни старшинством: там будут смотреть не на сан, а на любовь к добродетели; не на величавость и гордость и знатность, а на кротость и смирение. Ибо не в гордости и величии, но в уничижении нашем вспомнил нас Господь и избавил нас от врагов наших, - говорит пророк (). Весьма многие, здесь бесславные, там окажутся славными, здесь незнатные - там явятся знатными. А здесь славные и честные там будут в великом бесчестии; благородные этого мира там окажутся отверженными, а худородные принятыми; гордые и превозносящиеся - с бесами, а смиренные с Господом. Там нет лицеприятия, как бывает здесь: там Господь каждого поставит в Своей праведной и верной мере. Итак, гонись за смирением и будешь возвышен Самим Господом. - Насколько велик твой сан, настолько имей и смирения. Насколько люди почитают и славят тебя, настолько считай себя бесчестным.

Не превозносись какой-либо добродетелью, чтобы Бог не отвергнул тебя. Не думай, не говори: Я сделал это, я сделал то, чтобы все твое добро не рассыпалось внезапно пред твоими же глазами. А если что сделал доброе, говори: Не я, но благодать Господня со мною. Наше спасение не столько в исправлении нашем, сколько в милости Христовой. Богу все приписуй, дабы и Он во всем добром был тебе скорым помощником.

Не желай старшинства и никакой чести на земле, и не считай себя честным и достойным во всем, но лучше почитай себя хуже всех. Тогда будешь честен и достоин, когда признаешь себя малым; тогда только и будешь чем-нибудь, когда будешь считать себя за ничто. Господь показал тебе Свой образ смирения: Он смирил Себя, будучи послушлив даже до смерти, смерти же крестной. От смирения рождается послушание, от гордости же пререкание и непокорство.

Нечем гордиться тебе, человек: ничего хорошего не имеешь ты сам по себе, ничего нет у тебя своего. Если люди приписывают тебе что доброе, относи все это к Богу, ибо от Него все, Он сотворил все. От тебя, без Божией помощи, может происходить не добро какое-нибудь, а всякое зло, так как ты в беззакониях зачат, и во грехе родила тебя мать твоя (). Как ветви без корня не могут ничего производить от себя: так и ты ничего доброго не пожелаешь и не сделаешь без Божией благодати. Господь есть корень, а ты ветвь; дотоле можешь делать что-либо богоугодное, пока пребываешь с Богом, а когда от Бога отступишь, то попадешь во всякое зло. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе: так и мы, если не пребудем в Господе (), ибо Сам Господь говорит: без Мене не можете творити ничесоже. - Если Господь не созиждет дома, то напрасно трудятся строящие его: если Господь не охранит города, то напрасно бодрствует страж ().

Старайся и трудись в добре, но на себя не полагайся, а молись Богу всегда и усердно ищи помощи Его.

Если поможет тебе, дело совершится; если же нет - все рассыплется. Если бы что твое и представлялось добром, а Господу будет неприятно, то какая польза тебе? Если бы в твоем превозношении и захотел ты чем-нибудь похвалиться пред Господом, а Он не приимет того: чем поможешь себе? Не скажет ли тебе как в евангельской притче: друг, не обижаю тебя... возьми свое и иди (). Если ты почитаешь себя чем-нибудь, то ты - пред Ним ничто. Если ты признаешь себя разумным и на что-нибудь годным, то по тому самому ты вовсе ни на что непотребен. Если ты сознаешь себя чистым и праведным, то оттого пред Господом ты являешься еще окаяннее и грешнее всех людей. Мерзость пред Господом всякий надменный сердцем, - говорит Соломон (). Потому будь смирен, сознавай свою немощь. Помни, что все Божие, а не наше, все от Бога, а не от тебя. Всякое даяние благо и всякий дар совершенный нисходит свыше от Отца светов, говорит апостол (). Помни, что все в милости Христовой, а не в твоей силе и власти. Знай, что без Божией помощи ты готов на всякое зло, что без Его благодати все твои исправления словно паутинная сеть.

Не будь же горд и самомнителен, чтобы не уподобиться бесу. Бес отпал ото Бога тем, что себе все приписывал, а не Богу, сотворившему все. Потому и отпал от всего и лишился благодати Господней. Без смирения ты - ничто пред Богом. А во смирении возрастает и всякая добродетель. Не высоко мудрствуй о себе, не думай, что ты превзошел других твоим умом и мудростью, и можешь все обнять; но подумай, как велик мир и все концы земли, в которых находится несчетное множество достойных всякой славы и чести лиц, которых благодать Пресвятаго Духа пречудно умудрила, которым ты не подражал, и которых ты даже не знаешь, и разумом постигнуть не можешь, какое бесчисленное множество тысячами тысяч превосходит тебя. Бегущий думает, что бежит скорее всех; когда же присоединится к другим бегущим, тогда сознает свою немощь. Вот тебе мера смирения: когда будешь лучше всех, признавай себя хуже всей твари, всякого создания. Считай себя хуже всех, чтобы Господь признал тебя лучше всех.

Что такое смирение? Смирение есть познание самого себя и самоуничижение. И праведно признавать себя ничем: ведь ты и сотворен из ничего. И не считай себя чем-либо, ибо нет у тебя ничего собственного, своего. Сотворены мы из ничего, и не знаем, куда пойдем, и как Господь устроит нас. По воле Господней мы рождены, и потом обратимся в смрад, прах и пепел, а душа наша будет устроена, как знает Сам Господь, всех Творец и Зиждитель.

III . Братия мои возлюбленные! Напечатлеем в сердцах наших эти святые и душеспасительные слова нашего святителя и великого учителя нашей Церкви, св. Димитрия Ростовского. Присоединим к ним следующие слова Евангелия: приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы. Возьмите иго Мое (но не иго гордости и возношения) на себе, и научитеся от Мене, яко кроток семь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим ().

«Смирись, гордый человек...» (Ф.М. Достоевский)
«Слова святых деяньми читай.» (прп. Лев Оптинский)
«Потому что их писание одним умом вполне и понять нельзя, а понимается оно жизнью.» (схиигумен Иоанн Алексеев)

Настоящий сборник является попыткой расположить в системном порядке, удобном для п р а к т и ч е с к о г о применения, избранные высказывания святых отцов, а также опытных монахов и священников о с м и р е н и и и с м и р е н н о м у д р и и с некоторыми собственными выводами. Суть его изложена в предисловии и введении. Сборник находится в постоянной доработке.

Предисловие.

В чем наука (теория) и искусство (практика) христианства?

«...Большинство людей к сожалению не понимает что такое христианство, поэтому я не стесняюсь это повторять изо дня в день из года в год и теперь уже из десятилетия в десятилетие. Что такое христианство? Христианство это наука всех наук и искусство всех искусств. Почему? Потому что это единственная наука и единственное искусство, которое приводит человека к жизни вечной с Богом. Никакая наука и никакое искусство не делает человека вечным кроме науки христианства.

И что же самое главное в этой науке, в чём <она> заключается? А в том, что человек в своей жизни должен покаяться. Что это такое? Это значит изменить свой образ жизни на п р о т и в о п о л о ж н ы й. Не так, как учат в школе, не так, как учат родители порой, не так как учит государство, не так как учит вообще наша жизнь, а ровно наоборот, в с ё н а о б о р о т. И вот это учение <о изменении образа жизни на противоположный> заключается в этом слове «С м и р и с я!» Как у Ф.М. Достоевского сказано: «Смирись, гордый человек...» В этом смысл.

Потому что если человеку удастся смириться, то тогда к нему придёт Дух Святой и очистит его от всякой скверны и спасёт Он, Благой его бессмертную душу. Все потуги человека спастись, улучшить свою падшую природу <...> абсолютно безуспешны. Только по гордости человек может думать, что он <сам по себе> из хамла станет вежливым... Чисто внешне – да, но сущность хамская всё равно останется. Человек может разыграть из себя что-то. А вот чтоб человек внутри стал другим это может сделать с человеком только Господь Святый Дух... Поэтому христианство заключается как наука в том, чтобы это понять. Этому надо много учиться, читать книги тех людей, которые эту науку изучили, то есть настоящих христиан, святых людей, а потом приступить к искусству достижения этого «С м и р и с я!». Чтобы привлечь благодать Святого Духа, которая соделывает из этого падшего урода, который есть человек, святого.» (протоиерей Дмитрий Смирнов)

Обратимся же к опыту святых отцов, практически изучавших смирение. Они описывают много видов и образов смирения. Для краткости, простоты и ясности в этом сборнике выделено только три самых главных.

Введение.

Три вида смирения

Есть смирение деятельное, промыслительное и благодатное. Деятельное смирение это когда мы пытаемся с Божией помощью смиряться сами; промыслительное смирение это когда Господь смиряет нас через скорби, людей и бесов, показывая нам нашу немощь; благодатное же смирение это когда мы по благодатному внутреннему миру становимся совершенно нечувствительны к оскорблениям, осуждениям, несправедливости в отношении себя, благодушно их перенося и даже радуясь им. Первое требует больших трудов, второе очень болезненно, а третье исполнено благодати, но стяжается двумя первыми, тяжёлым и болезненным, точнее даруется преуспевшим в них.

В первом Бог тебе помогает. Во втором ты помогаешь Богу, точнее не мешаешь Ему, а в третьем Господь дарует смирение готовому принять его. Первое и второе есть выпрямление путей для третьего, божественного по своей природе, то есть Христова смирения.

От человека требуется чтобы он подвизался в первом смирении, правильно, то есть с пользой для себя воспринял второе и был открытым для третьего.

Итак, смирение это и действие и свойство, приобретаемое в результате этого действия. Когда мы пытаемся смирить себя, или когда Бог через обстоятельства жизни смиряет нас - это действие. Когда мы обрели внутреннее спокойствие и душевную тишину, вверив себя в руки Бога - это свойство или состояние души. Без действенного смирения нельзя стяжать смирение как свойство. Ошибка многих заключается в том, что это драгоценное свойство люди желают приобрести умозрительно, без действенного смирения, связанного с большим трудом и болью. Стяжание смирения как свойства через смирение как действие (действенное и промыслительное смирение) это тот крест, который мы призваны нести вслед за Христом.

Глава 1. Деятельное смирение

1. Cамопознание

«Тяжелее всего познать себя самого» (схиигумен Иоанн Алексеев)

Деятельное смирение начинается с познания себя в свете Священного Писания и учения святых отцов. Что узнаём мы, просвещаясь истинным знанием о себе? Прежде всего что мы г о р д ы, но не замечаем этого сами. Вот что пишет об этом преп. Симеон Новый Богослов:

«Надобно знать, что гордость рождается в душе человека от неведения себя самого, порождающего с а м о м н е н и е, по коему думают, что имеют нечто, тогда как ничего не имеют, и она растет вместе с возрастом человека. Почему нужно всякого человека с мальства, прежде чем познает он что-либо другое, научать познанию себя самого, – из чего он есть, что есть и чем покончит жизнь, то есть что засеменяется он тленным нечем и невзрачным, образуется среди нечистот, растет подобно траве сельной, составляется из многих смешений, удоборазлагаемых, что вся жизнь его есть борьба со смертию, а во внутренностях своих еще прежде смерти носит он то, что есть смрад и зловоние. Ибо кто не знает себя, что такое он есть, мало-помалу впадает в г о р д о с т ь и делается буиим и несмысленным. И что можно найти несмысленнее человека, который, будучи весь покрыт п р о к а з о ю, гордится потому только, что носит светлые и позлащенные одежды, хотя сам в себе срамен и полон безобразия? <Это сказано как в прямом смысле любителям красивой одежды так и в переносном, где золотая одежда это благодать, а проказа наши страсти и грехи. Потому что Господь одевает нас порой в свою благодать из жалости к нам, а мы начинаем уже думать что сами состоим из благодати.> А когда выйдет он из ума по причине гордости своей, тогда делается орудием диавола во всех своих словах и делах и становится врагом Богу. Но что может быть бедственнее того, когда кто поставит себя врагом Богу? Ибо когда кто заболит телом, чувствует свою болезнь и идет ко врачам, но кто заболевает душою, не чувствует своей болезни, а напротив, чем более разбаливается, тем более становится нечувствительным, и потому не хочет идти ко врачам духовным. Таким образом, когда увидишь, что какой-либо человек гордится, знай, что по мере гордыни его он страдает и н е ч у в с т в и е м душевным, и пожалей об нем, ибо кто болит и не чувствует, что болен, тот близок к смерти. Таков этот грех, ввергающий душу в смерть, ибо гордый есть больной бесчувственный, который то есть не сознает и не чувствует своей болезни, а это и есть смерть души. Случись, что кто-либо из таковых еще привык учить и вразумлять других, – то это уже законченный мертвец, для которого не требуется более врача.» (преп. Симеон Новый Богослов)

Личную гордость усиливает также общечеловеческая, видящая человека мерой всех ценностей (идеология так называемого гуманизма)

«...Гордость и самомнение, исходатайсвовав падение и погибель человечеству, не видят и не сознают падения в природе человеческой: они видят в ней одни достоинства, одни совершенства и изящества; самые недуги душевные, самые страсти <к примеру гордость и честолюбие> почитают доблестями. Такой взгляд на человечество делает мысль об Искупителе совершенно излишнею и чуждою.» (свт. Игнатий Брянчанинов)

Личную гордость развивает мирское воспитание: "Плох солдат, который не хочет стать генералом"

Как обнаружить в себе гордость?

Гордость обнаруживается в себе по её проявлениям: обидчивости и раздражительности. «Крепко наблюдай за проявлениями гордости: она проявляется незаметно, особенно в о г о р ч е н и и и р а з д р а ж и т е л ь н о с т и на других из-за самых неважных причин.» (Святой Иоанн Кронштадский)

Каким же образом обстоят наши дела в действительности?

«С плачем рождаемся. В бедах, скорбях, немощах, страхе живем. В страхе и тесноте кончаем жизнь. Так бедна и плачевна в мире этом жизнь наша.» (свт.Тихон Задонский)

Слишком позднее избавление от иллюзий в отношении себя и мирских вещей

«При смерти всякий познаёт совершенно, какое мнение должно иметь о мирских вещах <и о себе> здоровый. Тогда всякий праведно о богатстве, чести, славе и сладострастии рассуждает. Праведно, говорю, рассуждает, что ими, как во сне, любовался, и что как с о н проснувшегося, образ их прошел. Ибо как наг в мир этот вошел, так н а г и исходит; не выносит с собой ничего; все мирское миру оставляет. Тогда подлинно с Соломоном признает, что "все суета сует... и всё суета" (свт. Тихон Задонский)

Своевременное избавление от иллюзий в отношении себя и мирских вещей

«Не дожидайся дня своей смерти, чтобы узнать с в о е н и ч т о ж е с т в о: исследуй человека еще при жизни, проникни мысленно в его внутренности и увидишь всю нашу ничтожность. Однако не падай духом. Не по ненависти к нам, а щадя нас, Бог так создал нас <точнее попустил прийти нам в это состояние>, желая доставить великие поводы к смиренномудрию.» (свт. Иоанн Златоуст)

Поводы к смиренномудрию подаёт прежде всего наше тело.

2. Драгоценные плоды самопознания

Самопознание приносит три драгоценных плода: смиренное мнение о себе, сокрушенное сердце и предание себя воле Божией. На самом деле это три части единого целого, то есть смиренной души: смирение ума (скромное мнение о себе), смирение чувства (сердце сокрушенное и смиренное) и смирение воли (предание себя воле Божией).

«Итак, необходимо учить и научить человека самопознанию, чтоб он знал себя и таким образом смиренномудрствовал. Смиренномудрие есть главным образом разумность. Как гордый неразумен и бессмыслен, так, напротив, смиренный разумен и смыслен. Поелику таким образом безумие и слепота гордыни так близки к людям и так сильны в них, то Всеблагий Бог определил, чтоб вместе с радостным находили на нас и прискорбности, чтоб чрез то научались мы смиренствовать, а не гордиться. Можешь удостовериться в этом от пакостника плоти, пособника сатанина, томившего Апостола Павла, который чудеса творил и такою презельною (изобильною. – Ред.) украшался славою Божиею. Почему нам надлежит благодарить Бога более за скорби, чем за утешение, и радоваться прискорбному, как радуемся обвеселяющему. Итак, всякому человеку необходимо знать себя самого, что он – н и ч т о. Того, кто не знает себя самого, что он ничто, не может спасти Сам всемогущий Бог при всем том, что желает спасти его. И если бы кто принес Богу в дар весь мир (что конечно невозможно), а не думал о себе, что есть ничто, не может спастися никоим образом.» (прп. Симеон Новый Богослов)

«Пора нам всем понять, что мы представляем собой с у щ е с т в е н н у ю н е н у ж н о с т ь и никому не нужны, кроме Бога.» - пытался донести до своих духовных чад в конце своего земного пути Митрополит Вениамин (Федченков), а после него архимандрит Иоанн Крестьянкин.

«Если мы с т р а н н и к и, брат, то странники и будем. Не будем считать себя за нечто, и никто не даст нам никакого значения, и будем спокойны». (прп. Варсонофий Великий)

«Ни в каком случае не считай себя за нечто и н е и щ и р а в е н с т в а с другими». (прп. Варсонофий Великий)

«Почитай себя за ничто, и мысль твоя не будет смущаться». (Варсонофий Великий) < Если же начнёшь считать себя за нечто («и я чего нибудь да значу») начинаешь непроизвольно любить себя, жалеть себя и бояться за себя, а в этом начало конца всякого смирения.> Потому что начало гордости это самоцен, развитие её - самомнение, а конец - гордое высокоумие.

«Спрашиваешь: "К а к сделать, чтобы считать себя за ничто?" Помыслы высокоумия приходят, и нельзя, чтобы они не приходили. Но должно им противоборствовать помыслами смиренномудрия. Как ты и делаешь, припоминая свои грехи и разные недостатки. Так и впредь поступай и всегда помни, что и вся наша земная жизнь должна проходить в борьбе со злом. Кроме рассматривания своих недостатков, можешь еще и так смиренномудрствовать: "Ничего доброго у меня нет... Тело у меня не мое, оно сотворено Богом во чреве матернем. Душа дана мне от Господа. Потому и все способности душевные и телесные суть дары Божии. А моя собственность - только одни мои безчисленные грехи, которыми я ежедневно прогневляла и прогневляю Милосердного Господа. Чем же мне после этого тщеславиться и гордиться? Нечем". И при таких размышлениях молитвенно проси помилования от Господа. Во всех греховных поползновениях одно врачевство - искреннее покаяние и смирение.» (прп. Иосиф Литовкин) (При этом нельзя слишком подробно рассматривать свои недостатки, припоминать грехи в подробностях).

Ибо «Бог есть начало, средина и конец всякого блага <в том числе и того, которое в тебе>. Благому же нельзя веровать или совершать оное иначе, как только во Христе Иисусе и в Духе Святом.» (прп. Марк Подвижник)

<Поэтому всё хорошее в нас мы имеем от Него и оно не наше, а Б о ж и е в самом прямом смысле этого слова. Оно созидается в нас Благодатью, действующей в теле, душе и духе. В теле Благодать поддерживает естественные процессы. В душе она претворяется в благие помыслы и дела, а в духе она соединяет нас с Богом. Это одна и та же Благодать, только в разных составах наших (в теле, душе и духе) она действует по разному.

Наше же собственное это наше жалкое я, которое состоит из с а м о м н е н и я, с е б я л ю б и я и с в о е в о л и я и других страстей, тоже не наших собственных, а вражиих, а ещё нашим являются наши бесчисленные г р е х и.

Постепенно в ходе самопознания с Божией помощью приходит к нам осознание того, что мы н и ч т о, в своем безумии считающее себя за нечто, и это осознание поддерживается сокрушением сердца, тоже даруемым нам Богом.>

«Все свое <то есть все доброе в себе> присвояй Богу - да будешь с Ним в единении во всем: с Богом все будет твое, а без Бога ты чужд всего.» (митрополит Исаия Копинский)

«Сам от себя и намерения доброго не можешь иметь, если Господь не возбудит его благодатию Своею.» (митрополит Исаия Копинский)<не говоря уже о добрых делах.>

«Никто не познает своей немощи иначе как только долгим временем и многим искусством, пока совершенно и со всех сторон уведает свое неможение и на самом деле познает, что ничего сам собой не имеет.» (митрополит Исаия Копинский)

2.2. Покаянное сокрушение сердца

Смиренное мнение о себе сопровождается покаянным (не отчаянным!) сокрушением сердца.Более того смиренное мнение о себе и сокрушение сердца это две половины одного целого. Первре без второго незрело, половинчато, является голым воображением, холодным продуктом ума.

«Итак, не требуется, чтоб человек взамен за душу свою дал что-либо другое, кроме познания себя, что он ничто. Только при этом способен он будет принесть Богу сердце сокрушенное и смиренное – е д и н с т в е н н у ю ж е р т в у, которую всякому благочестивому человеку пристойно приносить Богу. Этой одной жертвы Бог не уничижит, зная, что человек ничего не имеет собственного, что бы мог принесть Ему, как говорит и святой Давид: аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо, всесожжения не благоволиши. Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс.50:18-19). Этою жертвою спасались, спасаются и будут спасаться все цари, вельможи, благородные, низкородные, мудрые, неученые, богатые, бедные, нищие, воры, обидчики, лихоимцы, развратники, убийцы и всякий род грешников. Глубина смирения – сей спасительной жертвы – должна быть измеряема мерою грехов, то есть по мере грехов, какие наделал человек, да будет у него и смирение с сокрушением. Но и самые праведники, и преподобные, и чистые сердцем, и все спасенные спасаются не иным чем, как этою жертвою. И милостыня, и вера, и удаление от мира, и самый великий подвиг мученичества, и всякие другие жертвы возжигаются от воспламенения сей жертвы, то есть сокрушения сердечного. Это такая жертва, для которой нет греха, побеждающего человеколюбие Божие. Для сей единой жертвы (чтоб была и сохранялась) бывают болезни, скорби, тесноты, самое падение, страсти душевные и сопутствующие им страсти телесные – все для того, чтоб всяким богобоязненным приносима была Богу сия жертва. Кто стяжет сию жертву сокрушения со смирением, тому некуда пасть, потому что он имеет себя ниже всех. И Бог сошел на землю и смирил Себя даже до смерти не для чего другого, как для того, чтоб в верующих в Него созидать сердце сокрушенное и смиренное.» (прп. Симеон Новый Богослов)
Сокрушение сердца это самое надёжное основание смиреноого мнения о себе.

Полезное и вредное cокрушение сердца

Не всякое сокрушение сердца бывает полезным.
«Сокрушение сердца бывает одно р о в н о е (м я г к о е) и полезное (которое ведет) к умилению; другое же не ровное (жесткое) и вредное, которое ведет к смущению.» (прп. Марк Подвижник)

« Надо <...> в ошибках <...> каяться и смиряться, но н е с м у щ а т ь с я <то есть не расстраиваться>(прп. Амвросий Оптинский) (В обеих цитатах значение слова смущаться - "утрачивать покой, внутренний мир, волноваться, сомневаться в возможности своего спасения.")

Что помогает н е с м у щ а т ь с я сокрушённому сердцу?

«Покаяние всегда должно быть воодушевлено и п р о н и к н у т о крепким упованием на Бога и при лёгких каждодневных падениях, а тем паче при более тяжких погрешениях, чем обычные, в которые падает иногда и усердный раб Божий, по попущению. Ибо сокрушение покаянное, которое только мучит и грызет сердце, никогда не восставляет души в благонадёжное настроение, если не бывает соединяемо с твёрдым у п о в а н и е м на м и л о с е р д и е и б л а г о с т ь Божию. Такое упование н е п р е с т а н н о должно исполнять сердца ревнующих достигнуть высших степеней христианского совершенства.» (Невидимая брань)

«При этом погрешают те, которые почитают добродетелью чрезмерную печаль, бывающую у них после учинения греха, не разумея, что это происходит у них от гордости и самомнения, утверждающихся в том, что они слишком много надеются на себя и на силы свои. Ибо, думая о себе, что они суть нечто не малое, они взяли на себя многое, надеясь сами справиться с тем. Видя же теперь из опыта своего падения, что в них нет никакой силы, они изумляются, как встречающие нечто неожиданное, мятутся и малодушествуют, ибо видят падшим и простертым на земле тот самый и с т у к а н, т. е. себя самих, на который возлагали в с е свои чаяния и надежды. Но этого не бывает со смиренным, который на Единого Бога уповает, ничего решительно доброго не чая от себя самого. Посему и когда впадает в какое бы то ни было прегрешение, хотя чувствует тяготу этого и печалится, однако ж не мятется и не колеблется недоумениями, ибо знает, что это случилось с ним от его собственного бессилия, опыт которого в падении для него н е н е о ж и д а н н а я новость.» (прп. Никодим Святогорец)

«Надо терпеть не только постигающие скорби, но и себя терпеть надо.» (прп. Никон Оптинский) Смущение своим падением и немощью показывает гордость.

«Еще знай, что устоять в добродетели зависит не от нас, а от благодати Божией, а благодать хранит за смирение.» (схиигумен Иоанн Алексеев)

«... С м у щ а т ь с я - дело неразумия и гордости.» (авва Дорофей) «Природные недостатки остаются и у святых - для их смирения.» (схиигумен Иоанн Алексеев)

Cокрушение сердца, приводящее не к надежде на божественное милосердие, а к смущению, то есть к волнению, сомнениям, излишней печали и отчаянию, вредно.

Вредное сокрушение сердца бывает от самолюбия и гордости.

Полезное сокрушение сердца это дар Божий, о котором нужно молиться.

2.3 Предание себя правосудной, но милосердной Воле Божией

Предание себя правосудной, но милосердной Воле Божией становится возможным при наличии Веры в Бога и Его Промысл.

«Истинная вера - как искра, Святым Духом в сердце человеческом зажженная, которая теплоту любви издает.» (свт. Тихон Задонский)

Эта искра дарует сердцу ничем не передаваемое чувство Бога, Его чудного присутствия внутри и вне нас. «Эта Божественная искра взгревается и раздувается с Божией помощью чтением или слушанием Божьего Слова, размышлением о прежде бывших делах Божиих, молитвой, причащением святых Христовых Таин и вне проявляет себя, как доброе дерево, сладкими плодами любви: терпением, кротостью, милосердием, верностью, воздержанием, братолюбием, миролюбием и прочими христианскими добродетелями.» (свт. Тихон Задонский)

Вера в Промысл Божий - это вера в то, что миром правит не слепой случай, не жестокий рок, не закон непреложной справедливости, не злоба дьявола, не добрая или злая воля людей, не магия не колдовство и не звёзды как это многим кажется, а промысл Божий, который ни с кем не разделяет своего правления.

«...Ничего не бывает без промысла Божия. А в чём Божий промысл, то вполне хорошо, и служит к пользе души, ибо всё, что делает с нами Бог, делает Он для нашей пользы, любя и милуя нас. И мы должны, как сказал Апостол, о всем благодарити (Еф. 5, 20; 1 Сол. 5, 18) благость Его, и никогда не печалиться и не малодушествовать о случающемся с нами, но всё, что с нами бывает, принимать без смущения со смиренномудрием и с надеждою на Бога, веруя, как я сказал, что всё, что ни делает с нами Бог, Он делает по благости Своей, любя нас, и делает хорошо, и что это не может быть иначе хорошо, как только таким образом. Бог да помилует нас.» (Авва Дорофей)

Поэтому «Возложи на Господа печаль твою и Той тя препитает».

Молись: «Да будет воля Твоя».

(Итак, веруя в Промысл Божий и возлагая на Бога свою печаль, помолимся Богу, доверяя Ему как любящему Отцу:

«Отче наш, <Ты любишь нас больше нас самих.>
Да будет воля Твоя», <ибо в ней Твоя премудрость, милосердие и истинное благо.>

Или мы действительно думаем, что любим себя и ближних больше, чем Он?

В этом отсечение своеволия, в этом истинное спокойствие, в этом смиренномудрие.

Видя Божественный Промысл о себе и о наших ближних человек находит в себе источник благодарности Богу за всё.

Вера в Промысл Божий, предание себя Его правосудной, но милосердной воле рождает послушание и отсечение своей воли в словах и делах, которые довершают борьбу со своеволием.

Руководимый верой в Промысл Божий познаёт истинное счастье, о котором один старец сказал: «Есть только одно истинное счастье - быть рабом Иисуса Христа.» Потому что быть Его рабом значит быть рабом любви Бога к тебе и всем людям.

«С закрытыми очами повергнись в море Божественного промышления и благоволения, да носят тебя, как бездушную вещь, сильные волны воли Божией, без всякого тому сопротивления воли твоей, чтоб, таким образом, скорее принесену тебе быть в пристань спасения и совершенства христианского. Делая же сие многократно в день, всячески старайся сколько можно более уединяться, как внутренне, так и внешне, чтоб всеми силами души предаться таким деланиям, которые особенно сильны воздвигать крепкую любовь к Богу, каковы: молитва, непрестанное призывание сладчайшего имени Господа Спасителя, проливаемые из любви к Нему слезы, теплое и радующее благоговеинство пред Ним и другие духовные делания.» (Невидимая брань)

3. Три дела действенного смирения, которые доводят плоды самопознания до зрелого состояния

«Ведение без дел, соответствующих ему, еще нетвердо, хотя бы и истинно: ибо всякую вещь подтверждает дело.» (прп. Марк Подвижник)

Какие действия деятельного смирения помогают этому познанию себя, углубляют и утверждают его результаты (считать себя за ничто, иметь сокрушенное сердце и предать вебя правосудной, но милосердной воле Божией)?

Строгое внимание к себе со страхом Божиим, мытарева молитва и отсечение своей воли в словах и делах при содействии божественной благодати.

3.1. Строгое внимание т о л ь к о к себе со страхом Божиим и укорением себя (не самоедством)

"Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь. Лицемер, вынь прежде бревно из твоего глаза..." (Матф 7:4-5)

Осуждение по сравнению с другими грехами как бревно в сравнении с сучком. Осуждение подлежит особо строгому суду Божию. Избавиться от этого крайне тяжёлого греха помогает только строгое внимание к самому себе.

Тем кто по своей немощи не может не нарушать заповедей, Господь дал всего лишь одну: не осуждать других. Но и этой единственной заповеди мы не хотим исполнить, а от ближнего требуем исполнение всех заповедей. Вот безумие наше!

«Антоние! Себе внимай...» (Отечник)

«Внемли себе, не в тебе ли самом, а не в брате, кроется зло, разлучающее тебя с братом; и поспеши примириться с ним, дабы не отпасть от заповеди любви.» (Максим Исповедник)

"Ей Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего" (преп. Ефрем Сирин)

«Сотворите же достойный плод покаяния» то есть сделайте явным своё скрытое душевное состояние хотя бы для самих себя.

«Старайся более внимать себе, а не разбирать дела, обращения и поступки других. Ты пришел в у ч и л и щ е с а м о о т в е р ж е н и я, исполнять повеленное тебе, но не имеешь права судить, <как> где, когда, и с кем поступают.» (прп. Лев Оптинский)

Строго внимать себе со страхом Божиим значит внимательно следить за тем, что внутри тебя творится и думать к чему это состояние тебя приведёт по евангельскому слову при разлучении души с телом и на нелицеприятном суде Божием. «Если будешь строго следить за собой, постепенно увидишь себя хуже всех <...> Если будешь смотреть т о л ь к о за собой, т о г д а и м е н н о увидишь себя хуже всех.»

«Проводя внимательную жизнь, увидишь себя очень худой и немощной, других не будешь осуждать, и увидишь всех хорошими, и на чужие немощи даже не обратишь никакого внимания, и в сердце почувствуешь тишину и мир, по временам будут появляться утешающие слезы.» (схиигумен Иоанн Алексеев) Строгое внимание к себе открывает человеку сердечное познание того, что всё хорошее в нём от Бога, а всё плохое от самого себя.

Строго наблюдающий за собой при виде греха совершённого ближним обретает навык размышлять в себе: «"Горе мне! Как он согрешил сегодня, так согрешу и я завтра и он (по крайней мере) покается о грехе своём, а я не покаюсь как должно, не достигну покаяния, не в силах буду покаяться."»(авва Дорофей)

При строгом внимании к себе с самоукорением всякая досада, причинённая тебе ближним, воспринимается иначе. «Случается также, что иной, как кажется ему, пребывает в мире и безмолвии: но когда брат скажет ему оскорбительное слово, то он смущается, и потому полагает себя вправе скорбеть на него, говоря: если бы он не пришёл и не смутил бы меня своими словами, то я не согрешил бы. Вот смешное суждение! Вот обольщение диавольское! Разве тот, кто сказал ему слово, вложил в него страсть? Он только показал ему ту, которая уже была в нём, для того чтобы он, если хочет, покаялся в ней. Такой подобен гнилому хлебу, который снаружи хорош, а внутри заплесневел, и когда кто-либо разломит его, то обнаруживается его гнилость. Так и этот - пребывал, как ему казалось, в мире, но страсть была внутри его, а он не знал о сём; брат сказал ему одно слово и обнаружил г н и л о с т ь, с о к р о в е н н у ю в н у т р и его. Итак, если он хочет получить помилование, то пусть покается, очистится, преуспеет; и пусть видит, что он ещё должен благодарить брата, как доставившего ему таковую пользу.» (авва Дорофей)

«"Что главное из найденного тобою на пути сем, отче?" "То, чтобы во всём укорять себя"» <не досадуя и не раздражаясь на себя чрезмерно> (авва Дорофей)

«Поистине, если человек совершит и тьмы добродетелей, но небудет держаться этого пути, то он никогда не перестанет оскорбляться и оскорблять других, теряя через то все труды свои» (авва Дорофей)

«А у нас, если приглядимся к себе повнимательней, добродетель м н и т с я до первого искушения, до первого соблазна. Как же не взывать нам ко Господу гласом мытаря "Боже, милостив буди мне грешному"» . (архимандрит Иоанн Крестьянкин)

3.2. Мытарева молитва

Когда человек научится строго внимать себе с самоукорением, тогда и молитва мытаря будет исходить из глубины сокрушённого покаянием сердца, а не из ума, а искренность её будет утверждаться делом, то есть отсечением своей воли в словах и делах. Мытарева молитва - это молитва с сердечным осознанием своей греховности. В этой молитве очень важны памятование о великом милосердии Божием и надежда на него. Грешник находит в ней утешение от укоров мучающей его совести. Он всецело влагает в слова этой молитвы свой ум и волю, растворяясь в ней и обретая в ней начаток смиренномудрия. Молитва мытаря это чаша, которой грешник черпает милосердие Божие. Мытарево биение себя в грудь это образ самоукорения.

«Какое имеет значение во всех этих молитвах глагол помилуй или м и л о с т и в б у д и? Это – сознание человеком погибели его; это – о щ у щ е н и е той м и л о с т и, которые Господь заповедал нам ощущать к себе, и которые ощущаются очень немногими; это – отвержение собственного достоинства; это – прошение милости Божией, без которой нет надежды спастись погибшему. Милость Божия есть ни что иное, как б л а г о д а т ь Всесвятого Духа; мы, грешные, должны непрестанно, неотступно просить ее у Бога. Умилосердись, Господь мой, над бедственным состоянием моим, в которое я ниспал, лишившись благодати Твоей, и снова водвори во мне благодать твою. Духом владычным (Пс., 50: 14)» (Святитель Игнатий Брянчанинов)

«Ей Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего» (прп. Ефрем Сирин)

«Кто я такой без помощи Божией? Прах земной и отвратительный смердящий гной.» (схиигумен Иоанн Алексеев)

«...На исходе из земной юдоли в преддверии вечности для человека будет важна и нужна только одна молитва: "Боже, милостив буди мне грешному"!» (архимандрит Иоанн Крестьянкин)

"Господи помилуй, Господи прости, помоги мне Боже крест мой донести" (Старец Николай Гурьянов)

3.3. Отсечениe своей воли в словах и делах

Строгое внимание к себе и мытарева молитва приводят человека к третьему важному действию: отсечению своей воли в словах и делах. «Кто отсекает волю свою пред ближним, тот доказывает этим, что ум его - служитель добродетели; обнаруживает неразумие тот, кто упорствует исполнить свою прихоть с оскорблением ближнего.» (авва Исаия)

«...Воля наша, если сами самоохотно не отсекаем ее, обыкновенно раздражается на тех, кои покушаются отсекать ее принудительно (без нашего соизволения); а из-за сего подвигнутый гнев, злобно лая, губит разумение брани (уменье вести ее), которое с большим трудом едва можно было стяжать.» (Исихий Иерусалимский)

«Очень трудно уступить другому, – это могут только великие души, а слабенькие крепко настаивают на своем.» (схиигумен Иоанн Алексеев)

Конечно же не во всём надо уступать, но во многом. Уступая, не надо думать, что делаешь что-то великое. Помогает благодушно уступить воспоминание ради Кого ты делаешь уступку: «Уступлю ради Христа.» Неблагодушные уступки через силу приводят к накоплению раздражительности, которая рано или поздно прорывается. Может даже возникнуть невроз. Поэтому надо стараться уступать не столько со внешним, сколько со внутренним благодушием.

«Но будь смирен не безумно <то есть будь смирен с рассуждением> ; смиренномудрствуй правильно, разумно. Не бессмысленно смиряйся во всяком неразумии - да не уподобишься скоту бессловесному. Смирение р а з у м н о е, как и все другое, принимается за добродетель, а смирение б е с с м ы с л е н н о е отвергается, ибо и бессловесные скоты часто бывают смиренны, но без разума, потому и недостойны никакой похвалы. Но ты смиренномудрствуй разумно, чтобы не быть тебе прельщенным и во всем осмеянным от противников твоих; итак, смиренномудрствуй в правом разуме, дабы не быть тебе во всем преткновенным.» (митрополит Исаия Копинский)

Не всякой глупой вещи или душегубительному приказу надо подчиняться это раз, а второе смирение р а з у м н о е основано на вере в Бога Милосердного, Справедливого и Правосудного.

Свою волю в словах и делах надо начинать отсекать с м е л о ч е й, а не с крупных вещей. Только научившись делать это в мелочах, можно осуществить это и в больших вещах, да и то не всегда. Отсечение своей воли начинается с отсечения с к в е р н о с л о в и я и п у с т о с л о в и я в обыденной жизни. "Помолчи - сойдешь за умного." Отсечение помыслов л ю б о п ы т с т в а так же важно. «Или говорит ему помысл: "Пойди, спроси повара, что он варит", а он нейдет и отсекает хотение свое. Он видит что-нибудь, и помысл говорит ему "Спроси, кто принес это", а он отсекает хотение свое и не спрашивает.» (авва Дорофей) В современной жизни отсекать приходится у в л е ч е н и е н о в о с т я м и, развлекательными передачами, захватывающими фильмами, телефонными разговорами, начиная с м а л о г о. Не посягайте на великое. Великое оставьте великим смиренникам. Брать на себя отсечение своей воли в великом без благословения и сопутствующей благодати Божией - для нас гордость.

«Ибо ничто не приносит такой пользы людям, как отсечение своей воли, и поистине от сего человек преуспевает б о л е е, нежели от всякой другой добродетели.» (авва Дорофей)

Если отсечение своей воли болезненно, то утешение находишь в молитве мытаря. Она бывает в этом случае очень искренна, потому что видишь всю испорченность своей природы. Отсечение своей воли в словах и делах это начало принесения плодов, достойных покаяния, то есть достойных мытаревой молитвы.

«Смиренномудрый всегда гнушается воли своей, как погрешительной, даже и в прошениях своих к Господу.» (прп. Иоанн Лествичник)

«... Он не хочет, чтобы дела исполнялись так, как он желает, но хочет, чтобы они были как будут» <, то есть по воле Божией>. «Так получается, что он всегда остаётся довольным, потому что его желание всегда осуществляется» (авва Дорофеей).

«Если мне встретится какое-либо дело, то мне приятнее поступить по совету ближнего, хотя бы и случилось испортить оное по его совету, нежели и хорошо исполнить дело, последовав своей воле» (авва Дорофей)

Божественная вдохновительница отсечения своей воли

Отсечение своей воли в словах и делах вдохновительницей своей имеет веру в Промысл Божий. "Возверзи на Господа печаль твою и Той тя препитает..." "Да будет воля Твоя". Чтобы безболезненно отрезать крылышки своей воли нужно восхищённо видеть благодатные крылья воли Божией, занимающие место твоих, точнее покрывающих тебя. Тогда не возникнет невроза.

«Миром правит т о л ь к о Промысл Божий. В этом спасение верующему человеку и в этом сила, чтобы перенести земные скорби.» (архимандрит Иоанн Крестьянкин)

Промысл Божий, правя миром, руководствуется справедливостью и милосердием.
При этом «милосердие <Божие> превозносится над Его <справедливым> судом»,
ибо на кресте боролись Справедливость и Любовь победила. Для грешника в этом великое утешение.

Однако милосердие Божие, победив, не упразднило Божественную справедливость, которая требует от нас хотя бы минимального: осознания своей нищеты, сокрушения сердца и покаяния в содеянных грехах. Искренному раскаянию открываются объятия Божественного милосердия. Искренность раскаяния подтверждается прощением досадивших нам братьев.

Человеческая вдохновительница отсечения своей воли - "ненавидение своей воли" (авва Дорофей)

Сидящие глубоко в человеке самомнение и себялюбие выходят наружу в его своеволии, желании, чтобы всё было так, как он хочет, в неуступчивости и упрямстве. Так незаметно сидя глубоко в своей норе змей самолюбия время от времени высовывает из неё свою голову (своеволие). Господь учит нас поражать змея в его главу. Чтобы это делать нужно возыметь презрение и глубокую неприязнь к своему своеволию как к ядовитой змее. Ведь именно оно привело нас в это плачевное состояние, полное страданий и печали.

«Дщерь Вавилоня окаянная есть воля их разврвщенная (своеволие), которая зачинает болезни, и рождает младенцы беззакония.» (Свт. Тихон Задонский) «Дщи Вавилоня окаянная, блажен иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала еси нам. Блажен иже имет и разбиет младенцы твоя о камень.» (Псалом 136) Младенцы своеволия это своевольные желания.

3.4. Телесные труды, совершаемые разумно

Не только душа, но и тело должно участвовать в этих трёх делах: во втором поклонами, молением пав на лицо, в третьем благодушным принятием нежелательной работы, которую поручают тебе или не хотят выполнять другие и вот почему. «Смирение есть дело великое и Божественное; путем же к смирению служат телесные труды, совершаемые разумно <...> Почему старец говорит, что телесные труды приводят к смирению? <...> Так как душа, по преступлении заповеди, предалась, как говорит св. Григорий, прелести сластолюбия и самозакония и возлюбила телесное, и некоторым образом стала как бы нечто единое с телом, и вся сделалась плотию, как сказано: не имать дух Мой пребывати в человецех сих... зане суть плоть (Быт. 6;3), и бедная душа как бы состраждет телу и сочувствует во всем, что делается с телом. <...> Итак, труд смиряет тело, а когда тело смиряется, то вместе с ним смиряется душа. Следовательно, хорошо сказал старец, что телесный труд приводит к смирению.» (авва Дорофей)

3.5. Разумное воздержание

Училище самоотречения учит отсечению своей воли, физичекскому труду, совершаемому разумно и разумному воздержанию.Без этих трёх мы на пути самоугождения. Вдохновительница воздержания - память смертная. Она либо мягко напоминает, что наша временная жизнь - это подготовка к вечности, либо напоминает жёстко о смертном часе и суде.

«Как победить самоугодие и рещиться вступить на путь самоотвержения, <то есть набраться решимости отказывать себе в чём-либо>? Если не отвергнитесь себя и все будете идти путем широким, <угождая во всём своей плоти> то как Спаситель сказал, попадёте широкими вратами в ад... Это неизбежно.- Потом поставьте себя в минуту умирания.., когда осталась вам только смерть, и потом суд по жизни вашей. Поживей вообразите себе, какое слово услышите (от Судии Бога): прийди или отыди. Если воистину восчувствуете это, то воспрянете, как палимые огнем, и уже самоугодию места не будет. Но надобно уж и держать себя в таком страхе постоянно.» (святитель Феофан Затворник) О с т о р о ж н о! При жёсткой памяти смертной есть опасность представить Господа неумолимым и впасть в отчаение.

При воздержании помогает молитва: "Господи Иисусе Христе, замени собой мне то, что мне не хватает."

4. Противники действенного смирения и противостояние им

Вступивший на путь деятельного смирения встречает пять серьёзных противников: сравнение себя с "худшими", несоблюдение своей меры смирения, соответствующей степени своего духовного развития, из-за незнания её, уныние, незрелое, только умственное "смирение", и фальшивое смирение.

4.1. Сравнение себя не с "худшими", а с лучшими

Деятельному смирению противостоит помысл сравнивающий нас с "худшими" нас. Ему хорошо противостоит сравнение с лучшими.

«Чтобы освободиться от греха самоцена и самомнения следует сопоставлять свою жизнь не с себе подобными, но с достигшими совершенства.» (архимандрит Иоанн Крестьянкин)

«Не примеряй себя к слабейшим из людей, а лучше расширяй себя в меру заповеди о любви.» (прп. Максим Исповедник)

Ещё полезно такое трезвое размышление: "Если бы не милосердие Божие то впал бы я во все тяжкие, был бы хуже злейших преступников и злодеев. А осуждая их и без того становлюсь хуже их. Потому что восхищаю себе право судить, принадлежащее одному Богу. И в слепоте своей этого не вижу."

4.2. Соблюдение своей меры в духовной жизни

Мера в смирении

Деятельное смирение требует смиренного подхода. «Поэтому самое главное - найти для себя ту м е р у смирения, которую ты искренне принимаешь сердцем, а уже от нее начать двигаться дальше и понуждать себя к большему.» (схиигумен Авраам Рейман)

Смиряющего себя подстерегает опасность не соблюсти свою меру и впасть с одной стороны в печаль, равнодушие, уныние или с другой - в тщеславие. Здесь важно не перегибать палку и помнить о милосердии Божием, в нём находить утешение.

Мера в духовном продвижении вперёд

«Не стремись двигаться быстрее, чем это угодно воле Божией; не спеши настолько, чтобы стараться обогнать ведущий тебя Промысл. Однако, я не говорю, что ты <вообще> не должен быть ревностным.» (прп. Исаак Сирин)

«В духовной жизни <или внутреннем делании> три степени: новоначальных, средних и совершенных. Знай, что ты - новоначальная, а лезешь в средние и совершенные. Успокойся, успокойся, старайся иметь память Божию, и Господь поможет тебе.
В духовной жизни скачки неуместны, а требуется терпеливая постепенность. Ты ещё юная телесно и духовно. Святой Лествичник пишет: «Раскрой у новоначального душу - и увидишь неправильное желание непрестанной молитвы, всегдашней памяти смертной и совершенного безгневия, - такое состояние только у совершенных.» (схиигумен Иоанн Алексеев)

«А об обожении нам мечтать не надо. Какое для нас, грешных, обожение, когда находимся под влиянием страстей? Нужны покаяние и молитва мытаря «Боже, милостив буди мне, грешному», - вот наша мера.» (схиигумен Иоанн Алексеев)

«Мы не будем обвинены, о братья, при исходе души нашей за то, что не творили чудес, что не богословствовали, что не достигли видения, но без сомнения дадим ответ за то, что не плакали непрестанно о грехах своих» (Святой Иоанн Лествичник)
О твоих слезах: рассмотри, из какого источника они текут. Мне кажется, от грусти... Все же они не вредят, ибо после делается легче.» (схиигумен Иоанн Алексеев)

4.3. Не впадай в уныние

«Я замечаю у тебя уныние, ради коего ты считаешь себя недостойной помощи и прощения, - так думать о с к о р б и т е л ь н о для любви Божией. Никакие грехи не могут одолеть Божией благодати и милосердия, если мы в них каемся и просим прощения.» (прп. Варсонофий Оптинский)

«Нет такого греха, который бы превышал Божие милосердие, и грехи всего мира точно горсть песку, брошенная в море.» (схиигумен Иоанн Алексеев)

«Унывать никогда не надо: согрешил - с е й ч а с ж е покайся и будь мирен.»

«О судьбах человеческих в загробной жизни мы не можем решать: Его святая воля. Однако нет сомнения, не может быть, чтобы православная душа, верующая в заслуги Господа Иисуса Христа, пошла в ад. Твоя мама верующая, я не сомневаюсь в ее спасении, но степени блаженства, конечно, даются по заслугам каждого человека. Как святой апостол сказал: слава разная, иная слава солнца, иная слава луны и иная слава звездам (1 Кор. 15:41). Если какая грешная душа попадет в ад, Св. Церковь молится за такую душу, и Господь освобождает ее из адовых уз. Я, грешный, верую в церковные молитвы.» (схиигумен Иоанн Алексеев)

4.4. Опасность незрелого, только умственного смирения, вызывающего тщеславие

Другая опасность возгордиться смирением: «Вот я червь, а не человек, поэтому я лучше всех этих людей. Ведь они о себе не думают, что они черви, а я думаю. Поэтому они черви, а я человек.» (схиигумен Авраам Рейдман) «Как многие тщеславятся тем, что они не тщеславны, так превозносится неискреннее смирение по высокомерию.» (свт. Иоанн Златоуст)

«Кто считает себя грешным и ничтожным, тот, конечно, не будет ни осуждать, ни злословить, ни укорять кого-либо. То есть одно дело почитать себя таким в уме, и другое дело - на самом деле, искренно, в сердце это чувствовать.
Когда преподобный авва Дорофей сказал своему старцу - Варсонофию Великому, что считает себя хуже всей твари, тот ему ответил: “Это, сын мой, для тебя гордость - так думать”. Но авва Дорофей, в отличие от нас с тобой, был человеком умным и сразу понял, о чем идет речь. Он сознался: “Да, отче, это для меня гордость, действительно, но я знаю, что должен был бы так о себе думать”. Тогда Варсонофий Великий сказал ему: “Вот теперь ты стал на путь смирения”.» (схиигумен Авраам Рейдман)

«Высшая степень смирения - держать ум в аду - это для подвизающихся, для монахов, у которых есть опытные руководители, которые сами умеют это делать. Это когда человек думает, что все спасутся, только он будет в аду. Здесь есть опасность. Можно так в нём и остаться, впав в крайнее уныние, отчаяние или возомнив о себе.»
(Протоиерей Игорь)

4.5. Фальшивое смирение

Враги деятельного смирения напускной смиренный вид, смиреннословие и воображаемое или мечтательное смирение, одним словом поверхностное, показное смирение, п о к а з н о е не только перед другими, но перед с о б о й и п е р е д Б о г о м.
Страх, слабость и лень также порождают фальшивое смирение. Стоит убрать эти причины как "смирение" тут же рассеивается.

«А мы грешные, иногда говорим от невнимательной нашей жизни: «Я очень грешный; даже и на свете нет такого человека, как я», - но это только пустословие и одни голые слова. Если бы говорили от чувств сердечных, тогда не осуждали бы других ни в чем, не гордились бы и не гневались бы и т. д. Сами не исполняем ни одной заповеди, а от других требуем исполнения. О, слепота наша сердечная! «Господи, даждь ми зрети моя прегрешения и не осуждать брата моего». (схиигумен Иоанн Алексеев)

«Ты себя называешь худой и никуда не годной. Наверное, такая и есть. Но последи за собой, когда кто повторит твои слова, что тогда почувствуешь?» (схиигумен Иоанн Алексеев)

«Ты все осуждаешь себя и считаешь никуда не годной и хуже всех. Но это только одни слова у тебя, а плохой ты себя не чувствуешь. Если бы ты, как говоришь, так и чувствовала, то не осуждала бы других ни в чем и не оскорбилась бы на то, что мать Платониду я назвал умнее тебя. Ха! Ха! Ха! Какая ты бестолковая. Еше пишешь, «чтобы я вымолил у Господа быть тебе хорошей». Вот еще какая бестолковая просьба, и тоже вызывает подобный же смех: она будет жить спустя рукава, а старец вымаливай, чтобы быть ей хорошей. Но по духовному закону так не бывает. Ни Бог, ни я тебе не поможем, если сама не будешь трудиться в благочестии - так сказали святые отцы.» (схиигумен Иоанн Алексеев)

«Смирение не только вне показывать, но особенно внутри должно стараться иметь. Есть такие, которые вне показываются смиренными, но внутри этого не имеют. Многие откладывают чины и титулы мира этого, но не хотят отложить высокого о себе мнения; отрекаются от чести и сана мирского, но хотят почитаться ради святости. Многие не стыдятся называть себя перед людьми грешниками, или, что еще более, даже всех грешнейшими, но от других того слышать не хотят, и потому устами только таковыми себя называют. Иные, как серп, согнутую шею носят, но внутри ум возносят. Другие низкие поклоны перед братией своей делают, но сердцем непреклонны бывают. Иной в разодранном рубище ходит, но сердца разодрать не хочет. Многие мало и тихо, а иные и совсем не говорят, но сердцами беспрестанно ближних порочат. Иные черной рясой и мантией тело покрывают, но сердца покрыть не хотят. Так и прочие знаки смирения показывают!» (свт. Тихон Задонский)

«Если бы ты был, яко апостолы, простосердечен, не скрывал бы своих человеческих недостатков, не притворял бы себе особенного благоговения, ходил бы нелицемерствуя, то этот путь, хотя как будто лёгкий, но не всем дается, не всем понятен; а этот путь ближайший ко спасению и привлекает благодать Божию. Непритворство, нековарство, откровенность души, - вот что приятно смиренному сердцем Господу. Аще не будете яко дети, не внидете в Царство Божие.» (прп. Лев Оптинский)

«Вот ещё черта смирения: простота, откровенность и естественность.» (схииигумен Иоанн Алексеев)

«Вот черты подвижника: простота, откровенность и естественность. Это немногие понимают.» (схииигумен Иоанн Алексеев)

5. Что даёт деятельное смирение?

Деятельное смирение обнаруживает в человеке его главное душевное заболевание - самолюбие, которое в уме, чувстве и воле приняло вид самомнения, себялюбия и своеволия. Деятельное смирение создаёт благоприятные условия для исцеления от этого заболевания. Первое действие помогает Богу исцелить наш ум от самомнения, второе начинает исцелять чувство от себялюбия (чрезмерной любви к себе вместо любви к Богу и ближнему) и третье позволяет исцелить со временем волю от своеволия.

Поскольку самолюбие чаще свего проявляется в виде лени, то физический и духовный труд вступают в борьбу с этим проявлением эгоизма.

От деятельного смирения человек перестает осуждать других, с легким сердцем прощает зло и несправедливость к себе и охотно терпит неприятности. Однако все эти три драгоценных приобретения проверяются, укрепляются и закаляются промыслительным смирением.

Глава 2. Промыслительное смирение

1. Для чего необходимо промыслительное смирение?

Пока Господь не покажет, что ты представляешь собой без помощи Божией трудно тебе познать себя и избавиться от самомнения и самоцена. Поэтому переодически это знание о с в е ж а е т с я в сознании человека по божественному попущению.

2. Как промыслительное смирение показывает нам, что мы из себя представляем? (Самый радикальный метод)

«<Промыслительное смирение> возникает при таких условиях. Если человек, предоставленный самому себе, <нравственно> побеждён, порабощен и испытывает над собой господство всякой страсти и помысла, то, не встречая помощи ни от д е л, ни о т Б о г а и совeршенно ни от кого и почти впадая в отчаяние, не может, угнетаемый отовсюду, не сокрушиться. Он считает себя низшим всех и последним рабом <всех>, худшим самих демонов, как побеждаемый ими и подпавший их тиранству. Это и есть промыслительное смирение.» (прп. Григорий Синаит)

3. Что дарует нам промыслительное смирение?

3.1. Познание своей немощи и окаянства

«Бедствием и искушением показывается человеку, что у него в сердце кроется - любовь Божия или любовь мира и самолюбие. Многие думают, что Бога любят, но нашедшая беда показывает им, что они себя и мир любят, а не Бога. Многие думают, что терпеливы, кротки, смиренны; но приспевшая досада и обида показывает им, что в сердце у них нет таких добродетелей, и так познают себя убогими и нищими те, которые прежде думали о себе нечто. Ибо всякое искушение бывает нам к искушению сердца нашего и познанию, что в нем кроется - терпение или гнев, смирение или гордость, послушание или непослушание, - и есть как з е р к а л о, через которое смотрим в сердце наше и рассматриваем, что в нем имеется; иначе познать его не можем, ибо глубоко. «Глубоко сердце человеческое, более всего и крайне испорчено; кто узнает его?» - говорит пророк (Иер.17:9). И так познав сердце наше, смиряемся и падаем перед Богом, признаем себя виновными, и милости у Него ищем, и просим, и молимся с пророком: «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей!» (Пс.50:12). И для этого-то, кроме прочих причин, напасти на нас посылаются от Бога, то есть чтобы познали самих себя, бедность, убожество и окаянство наше душевное, и так смирились. Нашедшее бедствие подобно лекарству, называемому рвотному. Как, рвотное приняв, человек изрыгает вон из себя соки вредные, и так видит и познает, чем он болеет, так при нашедшем бедствии исходят помыслы злые, как соки вредные, кроющиеся в сердце и повреждающие душу, и так узнает человек, чем он духовно болеет. А так убеждается прибегать со смирением и прошением ко Христу, душ человеческих Врачу.» (свт. Тихон Задонский)

«Как растение, называемое лен или конопля, если не будет сломано и смято в деревянных, устроенных для этого орудиях, то никто не может из него ничего сделать - ни веревки, ни нитки, ни полотна, ни чего-либо другого, потребного к употреблению в дело, так и душа, не обузданная и не смягченная разными искушениями, не возможет прийти в совершенное п о з н а н и е с в о е й н е м о щ и и смирение. Все сие требует многого труда, и подвига, и всегдашнего умного делания до тех пор, пока кто познает самого себя и свою немощь и пребудет всегда смиряющимся.» (митрополит Исаия Копинский)

«Наша праведность м н и м а я. Стоит нас чуть прижать и мы на попятную. Поэтому мы не соль земли, не свет миру.» (протоиерей Игорь)

3.2. Обретение терпения и опытности

«Изрядное училище для христиан - крест или страдание, терпение бедствий и всяких искушений. "От скорби происходит терпение, от терпения опытность", - говорит святой Павел (Рим.5:3-4)» (свт. Тихон Задонский)

3.3. Открытие источника молитвы

«Кого посетит Господь тяжким испытанием, скорбию, лишением возлюбленного из ближних, тот и невольно помолится всем сердцем и всем помышлением своим, всем умом своим. Следственно, источник молитвы у всякого есть; но отверзается он или постепенным углублением в себя, по учению отцев, или мгновенно Б о ж и и м с в е р л о м.» (прп. Лев Оптинский)

«И молитва называется добродетелью, хотя она есть мать добродетелей; ибо рождает их от соединения своего со Христом.» (прп. Марк Подвижник)

3.4. Обретение драгоценного источника милостей Божиих

«Сказываю тебе: самое лучшее средство - обрести смирение. Это вот что: всякую боль, которая колет гордое сердце, потерпеть. И ждать день и ночь милости от Всемилостивого Спаса. Кто так ждёт, непременно получит... Главное, ты не понимаешь, что эта-то боль, это-то самое г о р ь к о е о с т р о е ж а л о, укалывающее чувствительность сердца, и есть настоящий источник милостей Божиих и смирения.» (прп. Анатолий Старший Оптинский)

«Но сам себя не предавай напасти - не подвергай себя искушению, а молись ко Господу, говоря: «Не введи мя, Господи, во искушение, но избави мя от лукаваго!» (Мф.6:13). На эту мысль, чтобы не подвергать себя самопроизвольно напастям, наводит пророк, когда говорит: «не даждь во смятение ноги твоея, ниже воздремлет храняй...Израиля» (Пс.120:2-4). Не слишком ты желай напасти, чтобы потом претерпеть ее… И сам не вдавайся в напасть, но попущенную по усмотрению Божию благодарно претерпевай. Сам Господь, научающий нас и показывающий, что Он Человек, молясь Отцу, говорил: «Отче, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия» (Мф.26:39). Не раз отходил, сохраняя Себя от напасти. Но, показуя добровольное послушание, говорил: «обаче не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк.22:42). Сие творил Господь для того, чтобы показать нам в Себе образ, чтобы и мы так делали.» (митрополит Исаия Копинский)

3.5. Укрепление доверия Богу как любящему и всемогущему Отцу и твёрдой надежды на Его помощь.

Промыслительное смирение во время болезни многократно подводит человека ко грани отчаяния, на которой у него практически нет сил противостоять оказанному на него давлению. При этом по причине оставившей нас благодати ничто не помогает: ни упование, ни размышление, ни чтение, ни молитва. Так надо. Иначе человек не познает собственного бессилия и милосердия Божия, которое спасает его на этой грани, хотя и молитва его и вера были парализованны и весь он был погружен в мрачное, почти адское состояние. Говорят, что молитва матери достаёт даже из глубин ада. Но Бог любит нас больше матери, о чём Он сам сказал устами пророка. Так Он многократно при жизни достаёт нас из глубин адовых и тем самым даёт великую надежду достать нас оттуда, если всё-таки окажемся там по нашим грехам после телесной смерти. (Из собственного опыта)

4. Противники промыслительного смирения и борьба с ними

Противниками промыслительного смирения являются помысл о н е с п р а в е д л и в о с т и к нам, помысл о в р е д е который может быть причинён нашему благополучию, здоровью и жизни, печальное сравнение своего положения с "лучшим".
нетерпение, раздражение, оздобление, ропот, отчаяние, ожесточение в результате болезни и малодушное желание умереть.

4.1. Помысл о н е с п р а в е д л и в о с т и к нам

Помысл о н е с п р а в е д л и в о с т и к нам пытается увести нас от благодатного воздействия промыслительного смирения. Ему хорошо противопоставлять следующее обращение к нам свыше: "Чадо, Я Бог Милосердный, но Справедливый. Хочу простить тебе то, в чём ты покаялся. Помоги Мне. Прости хотя бы эту маленькую несправедливость в отношении тебя. Для этого и посылаю её тебе."

Ещё полезно вспомнить сколько сам был несправедлив к Богу и ближним. Увидишь целое полчище своей несправедливости и помысл о несправедливости к тебе убежит от него.

4.2. Помысл о в р е д е, который может быть причинён нашему благополучию, здоровью и жизни

Помысл о в р е д е, который может быть причинён нашему благополучию, здоровью и жизни также старается увести нас от благодатного воздействия промыслительного смирения.

Этому помыслу нужно противостоять молитвой к Богородице, нашей матери по благодати. "Пресвятая Богородице, спаси нас. Пресвятая Богородице, помоги нам. Пресвятая Богородице, защити нас." Помогает также внимательное чтение Канона Божией Матери.

4.3. Печальное сравнение своего положения с "лучшим"

Третий помысл - это печальное сравнение своего положения с "лучшим". Против него надо припомнить более худшие положения как свои так и чужие: тюрьму, заключение, войну, ад. Читай об этом ниже подглавку "Какое средство помогает воздавать должное благодарение?".

4.4. Нетерпение

«Что не умеешь терпеть скорбей и болезней, укори себя, но не отчаивайся.»

«За нетерпение приносите покаяние, а отчаянию врачество прилагайте - Божие милосердие.»

4.5. Озлобление, ропот и отчаяние

Промыслительное смирение может вызвать в падшей натуре человека озлобление, ропот и отчаяние. Им может противостоять только вера в милосердный промысл Божий, (память о нём) и молитва.

«Страдания, если они озлобляют человека или принижают, не преображая его, не давая благодатной реакции - исправления и благодарения - только сугубое зло.»

5. Самые действенные средства борьбы с противниками промыслительного смирения

5.1. Благодарение

«В скорбных мыслях никакого нет толку: они от скорби не избавляют, никакой помощи не приносят, только расстраивают душу и тело, значит, они от бесов и надобно их отгонять от себя. Отгоняются же скорбные мысли б л а г о д а р е н и е м Бога.»

Во время искущения б л а г о д а р е н и е Бога утешает нас, а иногда и обращает в бегство само искушение.

«За все следует б л а г о д а р и т ь Бога, даже при неуспехе. Ибо если бы не было помощи свыше, то дело могло бы выйте еше хуже.» Или успех мог бы привести к чему-то худшему.

За всякую неприятность б л а г о д а р и Бога, помни, что она послана ради пользы твоей. Но ты можешь обратить её во вред себе своим ропотом. «Господь сносит всякие немощи человеческие, не терпит же человека, всегда ропщущего, и не оставляет без вразумления.»

«В е л и к а я м у д р о с т ь и великий источник утешения - б л а г о д а р и т ь Бога за все земные скорби, как ниспосланные нам Промыслом Божиим во спасение душ наших.»

«Б л а г о д а р е н и е Богу за все! Это слово наносит смертельную рану диаволу и во всякой беде доставляет говорящему сильнейшее средство к ободрению и утешению. Не переставайте же никогда произносить (особенно в скорбях) и научайте тому других.» (свт. Иоанн Златоуст)

«О всем воссылай Богу славословие и б л а г о д а р е н и е и все Ему приписывай - да и Он вменит тебе все Свое и дарует жизнь вечно блаженную.» (митрополит Исайя Копинский)

«Благодарение Бога есть внутреннее, сердечное и радостное чувствование благости Его и милости, которые Он нам, недостойным, оказывал и оказывает, - и сердцем и устами засвидетельствование. Рождается это чувствование от размышления о благодеяниях Божиих, которые Он нам оказал и оказывает. Благодеяния Божии к нам не только неисчислимы, но и умом непостижимы.» (свт. Тихон Задонский) (Он душой разумной и образoм Своим Божественным нас почтил., и т.д.)

Когда нет сил благодарить Бога во время искушения благодари после него, но не оставляй благодарности. Если злился и роптал во время искушения покайся в том что роптал и благодари.

Какое средство помогает воздавать должное благодарение

«Cодержи всегда в памяти тягчайшие скорби скорбящих и озлобленных (например, в тюрьмах, ссылках и проч.), чтобы самому тебе воздать должное б л а г о д а р е н и е за малые и ничего не значащие скорби, какие у себя находишь, и быть в состоянии переносить их с р а д о с т ь ю.» (Исаак Сирин)

Чем борется помысл неблагодарности

«Есть даже такие, которые позволяют себе спрашивать: "Зачем Бог дал бытие? Лучше бы нам не быть". Бог дал тебе бытие для того, чтобы ты вечно блаженствовал. Он дал тебе бытие даром, даром снабдил тебя и всеми способами к достижению вечного блаженства; за тобою дело: стоит только немножко потрудиться ради того. Говоришь: "Да у меня все горести, бедность, болезни, напасти". Что ж, это в числе способов к стяжанию вечного блаженства, потерпи. Всю жизнь твою и мгновением нельзя назвать в сравнении с вечностью. Даже если бы и всю жизнь подряд пришлось пострадать, и то ничто против вечности, а ты еще имеешь минуты утешения. Не смотри на настоящее, а на то, что готовится тебе в будущем, и позаботься сделать себя достойным того, и тогда горестей не заметишь. Все они будут поглощаться несомненною надеждою вечных утешений, и благодарность не будет умолкать в устах твоих.» (свт. Феофан Затворник)

«Мы недолго будем терпеть, ибо настоящая жизнь очень недолга.»

5.2. Стараться по возможности быть веселым

«Жизнь дана не на печаль, а на радость, и потому каждый должен стараться всегда быть веселым; это освежает все силы человека: воображение, память, ум. При унылом же и сумрачном настроении все в душе бывает с д а в л е н о, с т и с н у т о, а это только и нужно диаволу: он особенно на мрачно настроенных, унывающих и угрюмых наподает.» (иеросхимонах Николай) Поэтому постоянно иметь в уме своём мысль об адских мучениях не всем полезно. Этим пользуется враг, чтобы привести человека в уныние и отчаяние.

5.3. Молитва с участием в ней тела

«Когда страсти взволнуются, ум омрачится и растеряется перед громадностью искушений, помыслы нападут с настойчивостью и неистовством, тогда не только против блудных помыслов, но и против помыслов гнева, печали, уныния, отчаяния,словом, против всех греховных помыслов самое надежное оружие - молитва с участием в ней тела.»(С земными поклонами)

5.4. Молитвы в трудных искушениях

«В трудных искушениях надо вопиять ко Господу: "Буди воля Твоя! Помилуй, облегчи!"»

«Когда кто находится в напастях каких бы то ни было, пусть читает молебный канон Божией Матери («Многими содержимь напастьми»), и пройдут для него все напасти бесследно, к стыду нападающих на него.»

5.5. Утешение в болезни

«И ты все болен! Что сделаешь? Больной не может быть вполне причислен к живым, потому что он живет полужизнию, какою-то тению жизни. Самые душевные способности его цепенеют, не действуют так, как им должно б было действовать. Ныне не страдают христиане от оков и мечей, потерпим мучение от болезней и других скорбей. Всякому времени даны своего рода страдания, нашему времени даны страдания мелочные. Претерпим их. Весы и мзда у Бога.» (свт. Игнатий Брянчанинов)

Земные скорби это п р и в и в к и против мук (болезней) адовых.

5.6. Против ожесточения в результате болезни

Отчего бы быть у тебя ожесточению? Милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася, говорит Писание (Пс. 84:11). Значит, где нет «милости», где «ожесточение», там нет «истины»; где нет «мира», там нет «правды». А состояние души, чуждое Божественных истины и правды, нельзя признать «состоянием от Бога». От такого состояния надо избавить душу свою, а ввести в нее состояние, даруемое Божественною истиною и правдою, состояние «мира и милостыни», Успеешь в этом, если скажешь сам себе: «Не без Промысла же Божия случается со мною то, что случается. Буди имя Божие благословенно отныне и до века». Да не очень заглядывайся на обстоятельства жизни: не стоят они, идут, быстро мчатся, сменяются одни другими. И сами мы мчимся к пределу вечности! А кто з а г л я д и т с я на о б с т о я т е л ь с т в а, кому они представятся
н е д в и ж у щ и м и с я, удобно впадает в уныние. Кто же видит, что все летит, и сам он летит, тому легко, весело на сердце. Христос с тобою. Молись о мне.» (свт. Игнатий Брянчанинов)

5.7. О малодушном желании умереть

«Ты в горести души своей желаешь иногда умереть. Умереть легко, недолго, но готов ли ты к смерти? Ведь за смертию следует суд всей твоей жизни (Евр.9, 27). Ты не готов к смерти, и если бы она пришла к тебе, ты затрепетал бы всем телом. Не трать же слов попустому, но говори: "Как бы мне приготовиться к смерти по-христиански: верою, добрыми делами и великодушным перенесением случающихся со мною бед и скорбей, и встретить смерть без страха и мирно, непостыдно, не как грозный закон природы, но как отечеческий зов Бессмертного Отца Небесного в страну вечности.»

Дополнительные советы

«Если несешь крест, берегись гордой мысли, что несешь крест.»

«Не может человек терпеливо переносить скорби, если не будет иметь в уме своем смертный исход свой, бесконечные мучения и радость Царствия небесного»

«Будущим не пугайте себя, кручину не накладывайте на себя» (старец Иоанн)

Глава 3. В каком отношении находятся деятельное и промыслительное смирение?

1. Чему и как совместно противостоят деятельное и промыслительное смирение?

Деятельное и промыслительное смирение совместно противостоят главному источнику всех бед человека - самолюбию.

Самолюбие настолько срослось с личностью, что представляется человеку его естественным состоянием и не замечается им как своё дыхание.

«<Однако> Самолюбие не есть врожденное, но прибывшее от греха. Не по самолюбию ли пал и первый ангел, пожелав быть равен Богу. Он сам и з о б р е л оное, а не так был сотворен, и тем же прельстил первозданных, внушив им: будете яко бози (Быт.3, 5)». (Преподобный Макарий Оптинский)

"Когда Макарий Великий советует войти глубоко внутрь себя и убить на самом дне сердца гнездящегося змия, то разумеет под сим змием самолюбие." (Феофан Затворник)

"Самолюбие есть м а т ь невыразимых зол. Кто побеждается им, тот входит в союз и со всеми страстями." (Св. Феодор Эдесский)

"Блюди себя от м а т е р и з л ы х - самолюбия. От сего бо рождаются три первых страстных помысла - чревобесия, сребролюбия и тщеславия, от которых потом разраждается и весь злых собор." (Максим Исповедник)

Как проявляется в душе действие самолюбия?

Самолюбие овладевает тремя силами души человека: умом, чувством и волей, в каждой из них принимая своё выражение. Самолюбие ума это самомнение (высокое мнение о себе), самолюбие чувства - себялюбие (чрезмерная любовь и жалость к себе, за счёт любви к Богу и ближнему), а самолюбие воли - своеволие.

Самолюбие в трёх его проявлениях есть м а т ь в с е х с т р а с т е й. Она их рождает и питает.

От самомнения рождается тщеславие, высокомерие, презрение, гордость и лицемерие.

Себялюбие порождает в нас жалость к себе и чрезмерный страх за своё здоровье и жизнь. От него в нас чревоугодие, лень и сладострастие. От него и сребролюбие (пристрастие к деньгам), любостяжание (пристрастие к вещам). Предназначение этих "подручных" страстей приковать нас к земному, рассеять и отвлечь от духовной жизни. Ещё себялюбие крайне обидчиво. А обида на ближнего или на Бога не допускает в сердце благодать.

От своеволия в человеке стремление к первенству, жажда власти, лукавство, упрямство, раздражительность и гнев.

От всех трёх в конечном счёте печаль, уныние и отчаяние.

Итак, самолюбие в его трёх проявлениях, соединяясь с помыслами, всеваемыми в нас, рождает страсти. От страстей же рождаются грехи. Грехи же пораждают страдания и смерть.

Поэтому чтобы по возможности избегать грехов нужно противостоять страстям, а чтобы противостоять страстям нужно бороться в первую очередь с их матерью - самолюбием в трёх её проявлениях, которыми являются самомнение, себялюбие и своеволие) В этом азбука христанства.

Как бороться с проявлениями самолюбия?

Прежде всего при помощи деятельного смирения. Деятельное смирение начинается с познания себя в свете Священного Писания и учения святых отцов. В ходе этого познания, которому содействует промыслительное смирение, то есть вразумления, посылаемые нам Богом, происходит выпрямление дьяволькой кривизны ума (самомнение), кривизны чувства (себялюбие) и кривизны воли (своеволие) Благодать Божия идёт к нам по трём этим путям по мере их выпрямления.

Кривизна самомнения выравнивается пониманием, что сами по себе без Бога мы н и ч т о;

Кривизна себялюбия выравнивается покаянным сокрушением сердца;

А кривизна своеволия - преданим себя Воле Божией.

Первое достигается строгом вниманием к себе со страхом Божиим и самоукорением.

Второе мытаревой молитвой.

Третье отсечением своей воли в словах и делах при помощи веры в промысл Божий и ненависти к своей воле.

Поскольку самомнение, себялюбие и своеволие проявляются на деле чаще всего в виде лени, то ей необходимо противопоставить физический труд, так же смиряющий душу.

3. О взаимодействии деятельного и промыслительного смирения

3.1. Недостаток действенного смирения возмещается промыслительным смирением

«Кто не хочет добровольно смирять себя по благочестию, тот будет смирен поневоле» (Иов. 12, 16-21)

<Поскольку в наше время почти никто не хочет добровольно смирять себя, то> «Настало такое время, что только скорбями и спасается человек. Так, каждой скорби надо в ножки поклониться и ручку облобызать.» (архимандрит Иоанн Крестьянкин)

«Если бы мы старались о смиренномудрии, то не было бы нужды в наказании нас...»
(прп. Марк Подвижник)

3.2. Как промыслительное смирение помогает деятельному

«Когда подвижник благочестия находится в середине духовного преуспеяния, тогда смиреннейшее о себе мудрование держится у него или ради немощи телесной, или ради неприятностей со стороны враждующих на ревнителей о праведной жизни, или ради неприятностей со стороны враждующих на ревнителей о праведной жизни, или ради лукавых помыслов...» (блж. Диадох)

Промыслительное смирение усовершенствует деятельное смирение. «Кто ненавидит бесчестие - ненавидит смирение, и кто избегает огорчающих его, тот убегает кротости.» (прп. Иоанн Лествичник)

«Без оскорблений ум не может пребыть в смирении.» (прп. Исаак Сирин)

3.3. Как деятельноe смирение помогает промыслительному

«Когда кто-либо оскорбляет его, то он и сам должен досадить себе и уничижить себя мысленно, чтобы в то время, когда другой смиряет извне, он сам смирял себя внутренне» (авва Дорофей)

«Истинно смиренномудрствующий никогда не перестает укорять самого себя, хотя бы и весь мир на него нападал и его бесчестил; чтобы не только невольно спастись, как имеющие терпение, но и добровольно спешить к страданиям Христовым, ибо таковой научился из них величайшей из всех добродетелей, в которой обитает Дух Святой.» (сщмч. Петр Дамаскин) Думается, что величайшая из всех добродетелей это самоотречённая любовь.

«В отвержении оправдания, в обвинении себя и в прошении прощения при всех тех случаях, при которых в мирской жизни прибегают к оправданиям <...> заключается <...> великая таинственная купля святого смирения.» (свт. Игнатий Брянчанинов)

«Приучайте себя всячески к тому, чтобы б о л ь ш е радоваться, когда с Вами презрительно обходятся, укоряют или даже обижают, нежели когда ласкают и приветствуют. Это самый надежный путь к смирению.»

«Будем при обидах радоваться, а не скорбеть, радоваться на том основании, что обретаем благоприятный случай к получению прощения во всех наших согрешениях, прощая ближнему. В этом заключается р а з у м и с т и н ы.»

«Пишешь, что имеешь отрады от скорбей, но с а м ы е с к о р б и да будут тебе отрадою. Много можно найти свидетельств от св. Писания и от отеческих учений, что скорби нам нужны, а милость Божия есть, когда они посещают, а что мы их не сладко приемлем, сие зависит от нашего малодушия и маловерия. Все святые находили в кресте покой.» (прп. Макарий Оптинский)

4. Краткий вывод

Деятельное и промыслительное смирение, помогают друг другу создать в человеке достойный сосуд (с м и р е н н о м у д р и е) для в о с п р и я т и я и х р а н е н и я благодатного смирения. Благодатное смирение посещает и не смиренномудрых, но не удерживается в них.

Деятельное и промыслительное смирение как две руки гончара лепят этот сосуд и ставят его в печь для обжига.

Глава 4. О смиренномудрии

1. О смиренномудрии как результате взаимодействия деятельного и промыслительного смирения.

Из взаимодействия первого и второго смирения, как уже было сказано, рождается смиренномудрие

«Демоны нередко наводят на смиренномудрых <, преуспевших в деятельном смирении,> унижение и поношение, чтобы не стерпя незаслуженного презрения, оставили они смиренномудрие. Но кто в смирении м у ж е с т в е н н о п е р е н о с и т б е с ч е с т и е, тот этим самым возносится на высоту смиренномудрия.» (прп. Нил Синайский)

«Не тот показывает смиренномудрие, кто осуждает себя, но тот, кто, будучи укорен другим, не уменьшает к нему любви.» (прп. Иоанн Лествичник)

2. Что такое смиренномудрие и как мы далеки от него?

Смиренномудрие есть результат самопознания и богопознания. В чём этот результат? В н е н а д е я н и и н а с е б я и на свое мнимое исправление и в глубоком убеждении, что т о л ь к о силою благодати, приемлемой от Христа, имеются в тебе добрые качества и совершаются тобою добрые дела (если они вообще имеются и совершаются). Поэтому нельзя достичь смиренномудрия без веры и богомыслия.

«Если ты носишь в совести великое бремя грехов и при этом признаешь себя последним из всех, то будешь иметь великое дерзновение перед Богом, хотя нет еще смиренномудрия в том, чтобы грешник считал себя грешником. Смиренномудрие состоит в том, чтобы, сознавая за собой множество великого, ничего великого о себе не думать.» (свт. Иоанн Златоуст) Как? Смотри предыдущий и последующий абзац.

«Другими словами, даже если мы достигнем того, что получим дарования от Бога, будем иметь духовные достижения, станем такими, что другие слушают нас, советуются с нами, утешаются возле нас, то есть мы будем причиной духовной пользы для других, - все это смиренный человек считает за ничто, и не только таковым, но и причиной своего осуждения, потому что он этого н е з а с л у ж и в а е т, а Бог дает ему это. Он как будто заслуживает большего наказания, потому что при том, что у него имеется столько дарований, он н е о т в е ч а е т Богу д о л ж н ы м образом. Так ум ограждает себя от опасностей и не бывает окраден самолюбием и самомнением.» (один из оптинских старцев)

3. Пять составляющих смиренномудрия

Итак, под влиянием деятельного и промыслительного смирения формируется в человеке смиренномудрие, складывающееся из пяти составляющих.

Первое из них это «п р а в и л ь но е п о н я т и е человека о человечестве, следовательно, <...> правильное понятие человека о самом себе», которое «примиряет человека с собою, с человеческим обществом, с его страстями, недостатками, злоупотреблениями, с обстоятельствами частными и общественными, - примиряет с землею и небом» (свт. Игнатий Брянчанинов).

В чём это правильное понятие заключается? «Познать истинное свое окаянство и бедность и сердцем признавать это окаянство всем нам общее, хотя мало кто это знает и признаёт; почему немногие и смирение истинное имеют.» (свт. Тихон Задонский)

Второе - это твёрдое у б е ж д е н и е, что только с и л о ю б л а г о д а т и, приемлемой от Христа имеются в тебе добрые качества и совершаются тобою добрые дела.

Третье это н е н а д е я н и е н а с е б я, или кого-то, а н а д е я н и е н а одного лишь Б о г а. Следствием его становится частое искреннее обращение в молитве к Богу за помощью и глубокое доверие Промыслу Божию.

Четвёртое - это хорошо усвоенный н а в ы к «бесчестия принимать с удовольствием», радоваться б о л ь ш е обидам и оскорблениям чем похвалам.

И пятое - п р и в ы ч к а б л а г о д а р и т ь Бога за всё случающееся с тобой, видя в этом спасительный промысл Божий, и никогда не унывать.

4. Свойства смиренномудрого

4.1. Как воспринимает смиренномудрый самого себя?

«Смиренномудрый видит себя ничтожною пылинкою среди громадного мироздания, среди времен, поколений и событий человеческих, протекших и грядущих». (Святитель Игнатий Брянчанинов)

«Смирение не видит себя смиренным, напротив, оно видит в себе множество гордости.» (свт. Игнатий Брянчанинов)

4.2. Как воспринимает смиренномудрый сие временное бытие?

«Вменяй сие <временное бытие> за с о н н о е м е ч т а н и е. Видишь, что ничего в нем нет постоянного и неизменного, но все, к ак в сонном мечтании, переменяется: ныне тишина, а завтра смущение; ныне радость, а завтра плач; ныне веселие, а завтра скорбь; ныне здоровие, а завтра недуг, ныне жизнь, а завтра смерть.» (2.2.5; 3.8.8)

<Время лукаво.> «Когда человек и многие лета проживет в плотских сластях, то, пришедши к концу, думает, что никогда того не было, - представляется ему, что все то было в сонном мечтании», <обманувшем его искуссно кажущейся реальностью богатства, наслаждений и земной любви.> (1.12.3)

< Но оказалось, что> «всякая слава и богатство сего мира суть суета; всякое наслаждение и похоть плотская суть обольщение; всякая любовь внешняя, земная, есть ложь и лицемерие.» (3.11.10)

Воистину напрасно волнуется всякий живой человек, ища себе покоя в земных и тленных вещах, ибо никогда не найдет его <в них>. Потому-то Господь, милуя и щадя Свое создание, предоставил нам лучшее - намеренно сократил сию жизнь нашу, дабы мы напрасно не трудились много и не заботились бессмысленно о вещах мимотекущих, как и Сам Господь сказал многопопечительной Марфе: «Марфо, Марфо, печешися и молвиши о мнозе, едино же есть на потребу: Мария же немногопопечительная благую часть избра, яже не отымется от нея» вовеки» Лк.10:41-42).(2.10.8) <Эта единая на потребу благая часть есть наша часть в Боге. И эта наша часть в Боге та, которую мы выбрали сами: безграничная или ограниченная нашими пристрастиями к земному.>

4.3. В чем драгоценное внимание смиренномудрого

Поскольку смиренномудрый человек сам себе не интересен, то всё внимание его сосредотачивается на Боге и в этом внимании он полностью забывает себя. То есть смиренномудрие способствует самоотрешению и вниманию одному лишь Богу. Медитация без смирения если и стяжает благодать, то теряет её когда человек после нее возвращается к своему привычному самомнению. Иногда при этом самомнение даже возрастает до высокоумия.

4.4. Чем занят первую очередь ум смиренномудрого?

Ум смиренномудрого занят прежде всего памятованием о том, за что нам Бога любить полагается, а именно: 1) благостью и добротой Его неизреченной и всякий разум и понятие превосходящими; 2) любовью Его к нам неизреченною; 3) величеством и множеством к нам благодеяний Его, от единыя любви происходящими. Он знает, что этим драгоценным памятованием разжигается любовь к Богу, являющаяся первейшей заповедью.

«...Есть три главнейшие причины (так святой Иоанн Златоуст учит), которые в нас усердную любовь к Богу должны возжигать. Первая – благость и красота Его неизреченная и всякий разум и понятие превосходящая. Вторая – любовь Его к нам неизреченная. Третья – величество и множество к нам благодеяний Его, от единой любви происходящих.

<Благость и красота Его неизреченная>

Что касается красоты блаженного и бессмертного Естества, не думай, слушатель, что это нечто телесное, но это некая слава и великолепие неизреченное, некий свет неприступный. Показывая эту красоту Исаия пророк говорит: И Серафимы стояли окрест Его, двумя крылами покрывали лицо свое, двумя же крылами покрывали ноги, двумя же летали и взывали: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф!» (Ис 6:2–3). А делают это, как тот же святой Иоанн Златоуст толкует, Ангелы святые от удивления, от ужаса, от благолепия оного, и от великолепной славы. Видеть сию красоту желал святой Давид: Когда приду и явлюсь Лицу Божию? Как лань желает на источники вод, так желает душа моя к Тебе, Боже (Пс 41:2–3). Желал и Филипп: Господи! Покажи нам Отца, и довольно для нас (Ин 14:8). Этой красотой блаженные духи от начала ненасытно наслаждаются, и вовеки наслаждаться будут. Лицезрением этой красоты насыщаются души праведных, и вовеки насыщаться будут. Но что много о том говорить, чего не только ум человеческий, но и Ангельский понять не может? Сподоби нас, Милосердный Господи, по Своей неизреченной благости, красотой этой в свое время насыщаться.

<Любовь Божия к человеческому роду>

Но и любовь, которую к роду человеческому имеет Бог, какое слово изречет? Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал и Сына Своего Единородного (Ин 3:16). Что более этой любви может быть? Великую любовь имеет мать к своему ребенку, но Бог большую любовь имеет к человеку: Если и забудет жена младенца своего, но Я не забуду тебя, – говорит Господь (Ис 49:15). И опять Христос, великую любовь являя, говорит: Как птица собирает птенцов своих под крылья, так хотел Я собрать детей твоих (Мф 23:37).

<Общие к роду человеческому благодеяния Божии>

Благодеяния же к нам Божии вся тварь проповедует. Проповедует солнце, согревая и освещая нас. Проповедуют луна и звезды, освещая ночь. Проповедует воздух, сохраняя жизнь нашу. Проповедуют облака, орошая дождь нам. Проповедует земля, подавая нам плоды для пищи. Проповедуют травы, врачуя болезни наши и питая скот наш. Проповедуют скоты, иные одевая нас, иные питая нас, иные служа нам. Проповедуют птицы, иные увеселяя нас пением, иные питая нас. Проповедуют воды, напоевая нас и давая нам рыбу в пищу. Словом, вся тварь, на службу нам созданная, проповедует Божие к нам благодеяние.

Но если посмотрим начало бытия нашего, то увидим, что мы – создание дивное, разумное, образом Божиим почтенное, выше всей твари превознесенное, малым чем пред Ангелами умаленное (Пс 8:6), и падшее, опять чудным образом восстановленное.
Возьми только в руки книгу святого Евангелия, и увидишь, что Бог для человека Человеком сделался, с людьми на земле жил, и страсти человеческие, кроме греха, претерпел: претерпел поношения, хулы, лютейшие страдания, и, наконец, и смерть бесчестную ради человека от грешников принял. О, глубина богатства, и премудрости, и разума Божия! Кто изречет силы Господни? Что воздадим за все, что Он даровал нам (Пс 115:3)?

<Частные благодеяния Божии>

Но это – общие к роду человеческому благодеяния. А сколько каждый из нас особенно, каждый день, каждый час и каждую минуту получает Божиих благодеяний, и знать сами не можем, не только их перечислить. Сколько случаев смертоносных у каждого бывает в любое время, сколько козней диавол строит! Но от них всех Человеколюбивый Бог сохраняет нас так, как сердобольная мать малое и несмысленое свое дитя предостерегает от всяких вредных случаев.

Но то, что мы повседневно грешим и подлежим наказанию Божию, а не наказываемся, по делам своим тотчас не воспринимаем, – не великое ли это Божие благодеяние и Отеческая любовь? Ибо, если бы Бог за каждое преступление наказывал нас по Своему правосудию, ни малейшее бы время не могли жить, по словам пророка: Если беззакония будешь усматривать, Господи, Господи, кто устоит (Пс 129:3)? А если и наказывает нас, но, как Отец чад своих, казнит и милует, поражает и исцеляет, оскорбляет и увеселяет, уязвляет и врачует; все же это делает от единой любви, дабы мы могли исправиться и так спастись вечно.

Все это, то есть и благость Божию неизреченную, и любовь Его к нам непостижимую, и благодеяния, от любви бываемые, если помыслим, непременно возгорится любовь в сердцах наших. Сможем и мы с Давидом говорить: Как лань желает на источники вод, так желает душа моя к Тебе, Боже (Пс 41:2).

О любовь чистейшая, искреннейшая и совершеннейшая! О доброта непостижимая! О ненасытное желание и блаженных духов! О Свете Присносущный! Даждь ми свет, да во свете Твоем узрю свет Твой (Пс 35:10).
Даждь ми свет, да узрю любовь Твою.
Даждь ми свет, да узрю Твое Отеческое благоутробие.
Даждь ми сердце любити Тя.
Даждь ми очи видети Тя.
Даждь ми уши слышати пресладкий глас Твой.
Даждь ми уста глаголати о Тебе.
Даждь ми вкус вкусити Тя.
Даждь ми ухание благоухати Тя.
Даждь ми руце осязати Тя.
Даждь ми нозе последовати Тебе.» (Свт. Тихон Задонский)

Смиренномудрие не даёт похитить у себя благоговение перед Богом.

<Смирение Божие>

Размышляя о Боге и Его свойствах полезнее всего размышлять о Его смирении, в котором открывается Его любовь к нам. Если сам Бог показал нам свою любовь через смирение, то и мы можем показать нашу любовь к Нему и ближнему только через смирение.

«Христос, Сын Божий, хотя и есть для нас образ и зеркало всех добродетелей, однако смирению и кротости у Себя учиться нам повелевает: Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11:29). Отсюда видим, сколь великая добродетель – смирение: ибо начало свое имеет не от кого иного, но от Христа, Царя неба и земли. Научитесь от Меня, – говорит, – не мертвых воскрешать и прочие чудеса творить, но чему? – Ибо Я кроток и смирен сердцем. Если Сам Господь неба и земли был смирен сердцем, как исповедует; если смирил Себя до смерти крестной (Флп. 2:8); если не устыдился ноги ученикам умыть (Ин. 13:5); если свидетельствует Сам о Себе, что Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить (Мф. 20:28); если говорит: Я посреди вас (учеников), как служащий (Лк. 22:27), не тем ли более нам, рабам, по примеру Господа нашего, подобает смириться и не стыдиться братии своей служить, и с ними, какие бы ни были, обращаться дружески. На этот образ взирали святые апостолы и все святые, и у него учились, и так низким путем смирения в высокое Отечество-небо – вошли.» (свт. Тихон Задонский)

«Смирение сердца бывает у человека по двум причинам: или от острого сознания грехов своих, или от воспоминания о смирении Господа нашего, скорее же, от воспоминания о величии Божием - до какой степени унизило себя это величие Господа всех, так что различными способами говорил Он с людьми и увещевал их, унизило себя до того, что Он воспринял от них тело - и о том, сколько перенес Господь наш, и через что прошло тело Его, и каким презренным явился Он миру, тогда как Он всегда обладал неизреченной славой с Богом Отцом. Ангелы трепещут от видения Его и от славы лица Его, сияющей среди их чинов! Но нам был Он видим в таком образе смирения, что из-за обычности вида Его схватили Его, когда говорил он с ними, и повесили Его на древе.» (прп. Исаак Сирин)

4.5. Что ищет в первую очередь смиренномудрый

«Итак, день и ночь взыскуй Господа, день и ночь взыскуй Благодетеля, пока найдешь Его и приобретешь. Ищи Его во всех концах земли; ищи Его во всем мире; ищи Его в славе в богатстве, в плотской красоте, в земных сластях; ищи Его во всей твари - но нигде Его не найдешь. Ибо Он держит всего тебя, а ты Его не знаешь; Он весь в тебе, а ты Его не знаешь; царство небесное внутри тебя, а ты ищешь его в другом месте; присносущное наслаждение внутри тебя, а ты не разумеешь его. Но ищи Господа в себе день и ночь - да обрящешь Его и, обретши Его, получишь вечный покой и с радостью возопиешь: «Приидите и увидите, яко обретох желаемаго и соединихся присносущному, Емуже всякая слава, честь и держава со безначальным Его Отцом, и со Пресвятым и благим и животворящим Его Духом, всегда, ныне и присно, и во веки веков, аминь».(1.12.10)

«Одно только то не имеет и тени обольщения, чтобы возлюбить всем сердцем своим, всею душою своею, всею крепостию своею Единого Бога, к Нему прилепиться и ничего не почитать выше любви Его. Это только одно пребудет с тобою вечно; это только одно чуждо обольщения. В этом для тебя жизнь вечная; в этом нескончаемая радость и присносущное наслаждение. Да будет Сам Он один твоим утешением и наслаждением вечным, да будет твоею радостию и веселием Его пресвятая любовь. Лучше и честнее сего не найдешь ничего ни на земле, ни на небе. Имей это дороже всех сокровищ, драгоценнее всех многоценных маргаритов и адамантов. Это одно да будет тебе вечным утешением, и радостию, и веселием, славою и наслаждением. Яко тому подобает всякая слава, честь и держава со безначальным Его Отцом и с Пресвятым, и благим, и животворящим Его Духом ныне, и присно, и во веки веков, аминь.» (3.11.10)

4.6. В чём желание смиренномудрого и почему оно всегда осуществляется?

«... Он не хочет, чтобы дела исполнялись так, как он желает, но хочет, чтобы они были как будут» (авва Дорофеей), <то есть по воле Божией. Так получается, что он всегда остаётся довольным, потому что его желание всегда осуществляется>.

4.7. Чем руководствуется и на что уповает в первую очередь смиренномудрый?

Смиренномудрый руководствуется верою в Промысл Божий, рассуждением и советом.
Уповает он также на Промысл Божий.

Смиренномудрый обладает даром рассудительности, которая научает его идти "царским путем", избегая опасных крайностей.

Этот дар он развивает тем, что отдаёт всё своё на рассуждение опытных отцов, не доверяя своему разуму.

4.8. Как читает смиренномудрый Священное Писание?

«Смиренномудрый и упражняющийся в духовном делании, читая Божественное Писание, все будет относить к себе, а не к другим.» (прп. Марк Подвижник) Что значит в с ё ? Слабости и грехи описанные в Священном Писании, заповеди Христовы как бы поведанные ему лично и благодеяния Христовы, как бы ради него совершенные.

4.9. Чем отвечает смиренномудрый на помыслы? Молитва смиренномудрого.

«Если кто не прекословит помыслам, тайно всеваемым в нас врагом, но молитвою к Богу отсекает беседу с ними, то это служит признаком, что ум его обрел по благодати премудрость, что от многих дел освободило его истинное его ведение и что обретением краткой стези, которой достиг, пресек он долговременное парение на длинном пути, потому что не во всякое время имеем мы силу так воспрекословить всем сопротивным помыслам, чтобы прекратить их; напротив же того, нередко получаем от них язву, долгое время не исцеляемую. Ибо ты входишь учить тех, кому уже шесть тысяч лет. А это служит для них оружием, которым возмогут они поразить тебя, несмотря на всю твою мудрость и на все твое благоразумие.

Но когда и победишь ты их, и тогда нечистота помыслов осквернит ум твой, и зловоние смрада их на долгое время останется в обонянии твоем. Употребив же первый способ, будешь свободен от всего этого и от страха, потому что нет иной помощи, кроме Бога.» (прп. Исаак Сирин)

«Святые отцы первую мысль назвали прилогом». Если примем такую мысль, тогда враг «влагает нам греховные мысли: подозрение, зависть, злопамятство, любопрение, сварливость, лукавство, тщеславие. Глаза разбегаются от любопытства, уши любят слушать суетное, уста выбрасывают неудержимо то, что есть на сердце. И Господь сказал, что от избытка сердца говорят уста (Мф. 12:34). Вот против всех таких мысленных искушений святые отцы изобрели молитву Иисусову, - ибо мы, грешные, без Божией помощи не можем победить козни своего внутреннего врага. Вот так говори: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Внимание держи в верхней части груди, ум заключай в слова молитвы, а внимание - душа молитвы. Сперва будет тяжело - сухость, леность и наплыв разных мыслей, ибо враг очень не любит молитвы и восстает разными помыслами. Но ты не смущайся, продолжай молитву, и Господь восстанет: как ради апостолов повелел престать волнам и ветру, так и в тебе прекратит все твои мысленные волнения.» (Схиигумен Иоанн Алексеев)

Если будешь внимательнее в своей молитве, то опытно познаешь нераздельность имени Божия и Бога, о котором Святой Иоанн Кронштадский сказал: «Имя Божие есть Сам Бог. Посему призовя только имя Господа ты призовёшь Господа, спасителя верующих, и спасёшься. Молящийся, имя Господа, или Богоматери, или ангела, или святого да будет тебе вместо самого Господа, Богоматери, ангела или святого. Имя Богоматери есть сама Богоматерь, имя ангела - ангел, святого - святой. Когда ты про себя, в сердце говоришь или произносишь имя Божие, Господа или Пресвятой Троицы или Господа Саваофа или Господа Иисуса Христа, то в этом имени ты имеешь всё существо Господа. В нём его благость бесконечная, премудрость беспредельная, свет неприступный, всемогущество, неизменяемость. Со страхом Божиим, с верою и любовью прикасайся мыслями и сердцем к этому всезиждущему, всесодержащему, всеуправляющему имени.»

4.10. Молитва начинающего в деле смиренномудрия

Смиренный молится краткой молитвой, прибегая к ней часто, но не затягивая её. То есть он не молится долго, понимая, что по слабости своей он может перемолиться, что гораздо вреднее чем недомолиться.

Смиренномудрый не устаёт молитвенно просить у Бога даровать ему терпение (внутреннюю выдержку, стойкость, самообладание, мужественное умение сохранять невозмутимость и спокойствие в любой ситуации), потому что хорошо знает, что он его не имеет.

4.11. В чём старается смириться в первую очередь смиренномудрый?

Смиренномудрый стремится смиряться в малом, а не в великом и поэтому везде находит поводы для смирения.

4.12 Смиренномудрый имеет кротость.

"Кротость есть такое расположение духа, соединенное с осторожностью, чтобы никого не раздражать ничем и ничем не раздражаться" (святитель Филарет Московский. Катихизис).

И еще одно определение кротости: кротость есть неизменное устроение ума, при котором человек и в чести и в бесчестии пребывает одинаковым и искренно молится за обидчика (преподобный Иоанн Лествичник).

Апостол Петр нетленную красоту кроткого и молчаливого духа относит к наиболее сокровенным дарам человеческого сердца, драгоценным пред Богом (ср.: 1 Пет. 3, 4)

4.13. Другие свойства смиренномудрого

«Смиренномудрый... не любопытствует о предметах непостижимых, а гордый хочет исследовать и глубину судеб Господних.» (прп. Иоанн Лествичник)

«А чада смиренномудрия суть с а м о у к о р е н и е, н е д о в е р и е с в о е м у р а з у м у, н е н а в и д е н и е с в о е й в о л и, ибо через них человек сподобляется прийти в себя и возвратиться в естественное состояние через очищение себя святыми заповедями Христовыми.» (авва Дорофей)

«Не презирать даяния ближнего есть дело смиренномудрия, и должно принимать оное даяние с благодарностью, хотя бы оно и было мало и незначительно.» (авва Дорофей)

Глава 5. Благодатное смирение - это смирение Христово

1. Что такое благодатное смирение?

«Два этих вида приносят совершенное и богодарованное смирение, называемое с и л о й и с о в е р ш е н с т в о м всех добродетелей. Оно свое исправление приписывает Богу.» (прп. Григорий Синаит)

«Добродетель - смирение - получила свое наименование от рождаемого ею внутреннего сердечного м и р а. Когда имеем в виду одно успокоительное, радостное, блаженное состояние, производимое в нас добродетелью, то называем ее смирением.» (свт. Игнатий Брянчанинов)

В этом сердечном мире заключается та благодать, которая дарует с и л у и с о в е р ш е н с т в о всем добродетелям: вере, надежде, любви, терпению, благости.

«<Благодатное> смирение есть некая таинственная с и л а, которую, по совершении всего Божественного жития, восприемлют совершенные святые.» (прп. Исаак Сирский)

«Смиренномудрие есть безыменная благодать души, имя которой тем только известно, кои познали ее собственным опытом; оно есть несказанное богатство...» (прп. Иоанн Лествичник) (Благодатное смирение часто называется у святых отцов смиренномудрием)

«...Когда же ум в полном чувстве, и удостоверительно озарится святою благодатию, тогда душа начинает иметь смиренномудрие как бы естественным своим расположением. Ибо будучи напаяема и насыщаема Божественною благодатию по благости Божией, не может уже она надыматься и напыщаться славолюбием, хотя бы непрестанно исполняла заповеди Божии, но почитает себя ничтожнейшею паче всех, в чувстве общения Божественной благостыни (то есть что она такова по милости Божией).» (блж. Диадох)

«Тогда ты достоверно узнаешь, что святое существо смиренномудрия есть в тебе, когда будешь исполнен неизреченного света и несказанной любви в молитве» (прп. Иоанн Лествичник)

«О, блаженное Смирение, ты - Божественно, ибо приклонило небеса, и воплотилось в человечество, и грехи всего мира пригвоздило ко Кресту. Душа моя трепещет - как я могу сказать что-либо о величии твоём!» (схиигумен Иоанн Алексеев)

Лучики благодатного смирения касаются и грешешников, старающихся смириться. Без них невозможно бы было успешное взаимодействие деятельного и промыслительного смирения. Но не надо принимать эти лучики за полноту благодатного смирения.

2. Об универсальности благодатного смирения

«Все сокровища заключены в смирении; все блага, все духовные богатства можно найти в нем. Сочти и перечисли их, если можешь, потому что в смирении есть все.» (прп. Ефрем Сирин)

Истина и свобода - в благодатном смирении. «<Господь> сказал "Аще уразумеете истину: то истина свободит вы (Ин. 8: 31-32) Но что такое духовная свобода, преподаваемая Истиною, как не святой благодатный мир души, как не святое смирение, как не евангельское смиренномудрие? Божественная Истина - Господь наш Иисус Христос (Ин. 14:16). Он возвестил: "Научитеся от Мене, от Божественной Истины, яко кроток и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим" (Мф. 11:29)» (Свт. Игнатий Брянчанинов)

3. Ловушки, подстерегающие на пути к благодатному смирению

На пути к благодатному смирению подстерегают следующие ловушки:

«Случается же, что некоторые бывают причастниками благодати, и живущий еще в них порок хитрит, добровольно уступает место и н е д е й с т в у е т, но заставляет человека думать, что ум его стал чист и вводит уже его в самомнение, и говорит он: „совершенный я христианин“. А потом, когда человек подумает о себе: „я уже свободен“ и предастся нерадению; тогда кроющийся порок наступает на человека разбойнически, искушает его и низводит до преисподних земли. Если и люди, не раз занимавшиеся разбоем, или бывшие воинами, умеют хитрить над неприятелями, делают засады, скрываются, заходят в тыл врагам, и внезапно их окружают и убивают; то кольми паче злоба, которая столько тысячелетий занимается сим делом и губит столько душ, умеет укрыться в сердце, не действовать до времени, чтобы ввести душу в самомнение о своем совершенстве.» (прп. Макарий Египетский)

«Нередко благодать действует в человеке непрестанно, подобно тому, как и глаз в теле. Но вместе пребывает в человеке и грех, и в обольщение вводит ум. И нерассудительный, как уже достигший цели, много мечтает о себе и надмевается, как соделавшийся свободным. А на деле бывает не то; потому что, как сказал я, сатана скрывается в тайне, не действуя до времени, чтобы заставить человека подумать о себе: „я чист и совершен“.» (прп. Макарий Египетский)

3. Чем избегаются эти ловушки?

Следующим памятованием: Если и в изобилии пребывает в нас Благодать Божия, то лишь из жалости к нашей немощи, чтобы не дать нам окончательно пасть. Только силою благодати, приемлемой от Христа имеются в нас хоть какие-то добрые качества.

< Чтобы противостоять этому обольщению также> «Воззри на Иисуса: от какой славы и до каких страданий и распятия нисшел Он, Божий Сын и Бог! И за сие-то смиренномудрие превознесен и посажен одесную Отца.» (прп. Макарий Великий)

<А теперь воззри на самого себя> «Напряги, человек, помыслы свои, и войди к этому пленнику и рабу греха - уму твоему, и рассмотри этого, на самом дне твоего ума, во глубине помыслов, в так называемых тайниках души твоей, пресмыкающегося и гнездящегося змия <самолюбие>, который убил тебя, поразив главнейшие члены души твоей <ум - самомнением, чувство - себялюбием, волю - своеволием>; потому что сердце есть необъятная бездна <, и что от этой благодатной бездны имеешь ты? Малую толику.> И если убьешь сего змия <и возвратишь себе эту бездну,> ; то хвались чистотою пред Богом. А если нет; то, смирившись, как нуждающийся и грешный, умоляй Бога о тайных твоих.» (прп. Макарий Великий)

Заключение

1. Смирение в миру

Для того чтобы учиться смирению не обязательно уходить в монастырь. Сама жизнь в миру на каждом шагу и в семейной жизни, и на работе, и в транспорте, и в отношениях с родственниками и соседями предоставляет возможность смириться. Более того, в с ё в этой жизни создано для того, чтобы научить нас смирению. Смирение в миру тем более полезно, что в нем нет ничего возвышенного, того, что для воображения многих представляет монастырское послушание. Не надо искать особенные ситуации для смирения.

Самая л у ч ш а я ситуация для смирения это та, в которой ты находишься в настоящий момент. Она тебе дана для смирения самим Богом. Желание другой ситуации диктуется самомнением. Надо быть повнимательнее и в обыденной, серенькой ситуации научиться видеть эту возможность: уступить, помыть посуду, пропылесосить квартиру, вынести мусор, навести порядок в комнате и т.д., то есть научиться быть смиренным в с а м о м м а л о м и н и ч т о ж н о м. Об этом почаще и повнимательней читай у архимандрита Иоанна Крестьянкина "Слово о малом доброделании". Не стремись смириться раз и навсегда в великом, стремись почаще смиряться в малом.

3. Что необходимо нам в миру кроме смирения?

«Нам в миру необходимо смирение, частая исповедь и причащение.» (отец Игорь)

4. Спасительный стержень христианства

Конечно, нельзя всё учение Христово свести к одному лишь смирению. Но оно является его с п а с и т е л ь н ы м с т е р ж н е м. Всякое отклонение от этого стержня приводит к падению, прелести и ереси. Примеров тому бесконечное количество. Весь мир наполнен ими.

----------------------

Приложение

Ответы на вопросы

1. Почему именно в смирении заключается суть учения Христова?

1.1. Без смирения нет живой веры

«А чтобы живую веру во Христа иметь, должно всякому познать и признать душевную свою бедность и окаянство. Ибо истинная вера во Христа подает живое и действенное утешение душе. А чтобы утешение воспринять, должно почувствовать скорбь, печаль и страх суда. Ибо утешение для печального утешение и врачевство болящему подается, как говорит Христос: не здоровые имеют нужду во враче, но больные (Мф. 9;12).»
«Вера без дел мертва» - говорит апостол. Деятельное смирение же первое из дел, делающих веру живой, потому что без него и тысяча других дел, свидетельствующих о вере, будут ненадёжны.

1.2. Без смирения нет христианской любви

В смирении заключается суть учения Христова. Выполнить заповедь любви и полюбить Бога всем сердцем своим и ближнего как самаго себя невозможно без смирения, потому что несмиренный любит с е б я больше, чем Бога и ближнего. Поэтому Господь и призывает прежде научиться у Него кротости и смирению.

1.3. Без смирения нет мира Христова

Как нет без смирения христианской любви, так нет без него и истинного м и р а. "Научитесь от Мене, яко кроток и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим."- учит Господь, то есть только научившись кротости и смирению получите Мой мир. В нём освобождение от мучающих вас страстей и умерщвляющего вас греха, то есть свобода от духовной смерти.

1.4. Без смирения нет вечной жизни

Поэтому нет без смирения и в е ч н о й ж и з н и, о которой Господь говорит в молитве к Своему Отцу: "Сия же жизнь вечная да познают Тебе, единого истинного Бога <, который есть любовь> и посланного Тобою Иисуса Христа <, который явил смирение, нераздельное от любви>"

Поэтому прп. Исихий Иерусалимский пишет: "Заповедь Его живот вечный есть; и сия заповедь есть смирение. Следовательно, кто не смирен, тот отпал от живота <жизни вечной> , и конечно обращается там, что противоположно ему." А прп. Иоанн Лествичник уточняет: "Священная двоица - любовь и смирение; первая возносит <в живот вечный> а последнее вознесенных поддерживает и не дает им падать."

1.5. Без смирения нет Царства Небесного

Что же такое и Ц а р с т в о Н е б е с н о е как не божественное единство смирения и любви. Господь призывает искать его прежде всего внутри себя. Искать же его учит через покаяние, говоря: "Покайтесь, то есть смиритесь через действенное и промыслительное смирение, ибо приблизилось к вам царство небесное" - благодатное смирение, исполненное любви. Оно готово сойти на смиряющих себя и смиряющихся перед Богом. Насколько сумеете смириться, настолько и примете благодатное смирение в Священных Дарах Плоти и Крови Христовых, смирение, проникнутое любовью Отчей.

Итак без смирения нет ни любви, ни мира, ни достойного причащения, ни жизни в Боге.

1.6. Без смирения нет терпения

Нет без смирения и т е р п е н и я, как очень точно подметил святитель Игнатий (Брянчанинов): «Питаясь святою пищею смирения, можно пребывать в святом дому терпения. Когда же недостанет этой пищи, то душа выходит из дому терпения.» Поэтому "претерпевший же до конца спасется" сказано Спасителем о имеющем смирение.

«Многие стяжали спасение души, не имея дара пророчества, не совершая знамений и чудес, не имея откровений и не видя ангелов. Но без смирения никто не войдет в небесный чертог.» (прп. Иоанн Лествичник)

1.7. Смирение и все остальные добродетели вместе взятые

«... Ни самый страх Божий, ни милостыня, ни вера, ни воздержание, ни другая какая-либо добродетель не может быть совершена без смиренномудрия. (авва Дорофей)

Смирение это таинственная нить, на которой держатся все добродетели Без смирения они не удерживаются.

«Чтобы знать тебе, какое благо - не воображать о себе ничего великого, начертай словом две колесницы. Впряги праведность и высокоумие и ещё грех со смиренномудрием и увидищь, что колесница греха упредит праведность не по собственной силе греха, но по крепости сопряженного с ним смиренномудрия, и также первая колесница останется назади не по немощи праведности, но по тяжести и дебелости высокоумия. Ибо как смиренномудрие, по превосходной своей высоте, преодолевает тяжесть греха и предваряет в восхождении к Богу, так высокоумие, по великой своей тяжести и дебелости, в состоянии взять верх над не обремененною ничем праведностью и легко увлечь её долу» (прп. Ефрем Сирин).

Поэтому «Смирение в час кончины нашей может заменить собой все добродетели и одно может спасти человека! Это показывает и один святой из "Добротолюбия", когда говорит: "Скажу тебе странное слово, и не дивись. Даже если ты не стяжал б е с с т р а с т и я из-за навыка, обладающего тобой, но если во время исхода своего пребудешь в глубине смирения, то вознесешься не менее бесстрастного, превыше облаков. Ибо хотя сокровище бесстрастных собрано из всех добродетелей, но драгоценная капля смирения дороже всего. Оно служит причиной не только примирения с Богом для того, кто имеет его, но и вхождения вместе с избранными в брачные чертоги Царствия Его". <...>

Это подтверждает и один преподобный отец из "Патерика", говоря: "Чада, знайте, что смирение, без всяких подвигов, спасло многих". Смирение оправдало мытаря всего лишь несколькими словами, блудного сына облекло в прежнюю одежду, разбойника на кресте водворило в рай прежде всех праведников и святых» (архимандрит Клеопа).

1.8. Что хочет Бог от человека больше всего?

Поэтому преподобный Никодим Святогорец пишет о том, чего хочет от нас Бог больше всего: «Бог ничего... не любит и так не желает видеть в нас, как искреннее сознание своей ничтожности и полное убеждение и чувство, что всякое в нас добро, в нашем естестве, в нашей жизни, происходит от Него единого, как источника всякого блага, и что от нас не может произойти ничего истинно доброго, ни помысл добрый, ни доброе дело. Почему Сам же Он и печется промыслительно насадить этот небесный росток в сердцах возлюбленных другов Своих, возбуждая в них неценение себя и утверждая ненадеяние на себя, иногда через благодатное воздействие и внутреннее озарение, иногда внешними ударами и скорбями, иногда нечаянными и почти непреодолимыми искушениями, а иногда и другими способами, для нас не всегда понятными».

2. Если смирение является сутью христианства, то, наверно, очень многие христиане хотят смиряться и стяжают "драгоценную каплю" смирения?

«Если ты встретишь человека, который хочет смиряться - удивись, ибо это очень редкое событие». (Симеон Афонский)

«Поелику сокровище смиренномудрия высокотворно и Богу любезно, имеет силу истреблять всякое зло в нас и все Богу ненавистное, то сего ради неудобно стяжевается. Удобно, может быть, найдешь ты в ином человеке частные некие деяния многих добродетелей, но, поискав в нем б л а г о у х а н и е смирения, е д в а л и найдешь его. Потому много потребно радения и усилий, чтобы стяжать сие сокровище.» (прп. Исихий Иерусалимский)

3. Разве они не понимают важности смирения?

Понимают, но часто бывают обмануты ложным смирением, смирением из страха, слабости и лени. То есть они думают, что уже имеют смирение, на самом деле не имея его.

4. Почему этот сборник состоит в основном из высказываний святых отцов? Почему бы не изложить всё своими собственными словами?

Многие пытались и пытаются это сделать. Однако изречения святых отцов, продиктованые их сердечным опытом, обладают силой подобной их святым мощам. Они пронизаны этой силой, а размышления людей, в том числе и мои собственные даже если они и верные, не обладают и сотой долей этой силы. То есть ум удовлетворяется правильностью их, а сердце не принимает от этого пользы. Через какое-то время ум будет так же удовлетворен другой логичной системой, забыв прежнюю. Не так бывает с изречениями святых отцов. "Они ложатся на сердце как пластырь на рану", глубоко западают в сердце как семя в благодатную почву, действуют в душе как закваска в тесте.

5. Зачем тогда понадобились ваши собственные комментарии и выводы?

Потому что в этих высказываниях под смирением и смиренномудрием подразумеваются не одни и те же вещи. Из-за этого ум начинает путаться в понятиях и не выносит всей пользы из прочитанного.

6. В Священном Писании так же много сказано о смирении. Почему не приводятся эти высказывания? Ведь в них заключена сила ещё большая, чем в словах святых отцов?

В словах Священного Писания действительно сокрыта великая сила. Но слова святых отцов это ни что иное как попытка раскрыть эту силу, открыть их живительную эссенцию. Наше же ограниченное понимание их не дает нам воспользоваться этой силой. Мы и святых отцов зачастую не понимаем, хотя они очень хорошо разжевали нам твёрдую пищу евангельских слов о смирении. Возьмем к примеру слова апостола Иакова: "Бог гордым противится, а смиренным дает благодать". Как размышляет неопытный ум? Вот я уже познал, что смирение хорошо. Осталось только убрать в себе частные проявления тщеславия и дело в шляпе. Но пока недосуг мне этим заниматься, потому что надо быстрей проповедывать смирение тем, кто еще ходит во тьме.

Последние события, связанные с авариями на дорогах, заставили обратить внимание на написание названий авто, их марок. Видел разные варианты: «Фольксваген»/ «фольксваген»/ фольксваген. Какой из них правильный? Спасибо.

Служба русского языка

Употребление кавычек и прописной буквы в названиях марок автомобилей будет зависеть от нескольких обстоятельств. Если номинация употреблена в специальном тексте и/ или в сочетании с цифрой или словом, указывающими на модель, модификацию, нужно писать с прописной и в кавычках: «Боинг-707», «Москвич-412», «Волга-3110» и пр. Если текст общего характера, допустим вариант со строчной буквы, но кавычки рекомендуется оставлять: У «боинга» оторвалось крыло, приехал на роскошной «тойоте» и т. п. В бытовом употреблении названия средств передвижения могут употребляться и без кавычек: например, продается старенький кадиллак, неправильно припаркованная вольво. При этом не следует забывать, что названия транспортных средств, совпадающие с собственными именами - личными или географическими, всегда пишутся с прописной буквы и заключаются в кавычки: «Волга», «Ока», «Таврия» (автомобили), «Руслан» (самолет) и др. Исключениями из этого правила являются слова «жигули» и «мерседес».

Алексей ШМЕЛЕВ, доктор филологических наук, заведующий Отделом культуры русской речи Института русского языка им. В.В.Виноградова РАН

Для русской языковой картины мира чрезвычайно характерна установка на «примирение с действительностью». Иногда эта установка даже характеризуется как «беспомощность и покорность судьбе, превосходящая все границы, - вызывающая изумление и презрение всего мира» (А.Солженицын, «Россия в обвале»). Но характерно и то, что ключевое слово, служащее для обозначения этой установки, примирение, так же как и глагол примириться, входит в словообразовательное гнездо с вершиною мир. С точки зрения установки на «примирение с действительностью» достижение внутреннего мира (умиротворенного состояния духа) возможно лишь при условии примирения с внешним, окружающим миром, т. е. отказа от вражды с другими людьми и принятия всего, что вокруг происходит. При этом носитель такой установки сам для себя находит аргументы, почему «примирение с действительностью» возможно, разумно и необходимо.

Остальные обязанности лечащего врача требовали только методичности: вовремя назначать анализы, проверять их и делать записи в тридесяти историях болезни. Никакой врач не любит исписывать разграфленные бланки, но Вера Корнильевна примирялась с ними за то, что эти три месяца у нее были свои больные - не бледное сплетение светов и теней на экране, а свои живые постоянные люди, которые верили ей, ждали ее голоса и взгляда (А.Солженицын. «Раковый корпус»).

Ср. также высказывания Солженицына о Пушкине (из эссе «Колеблет твой треножник»), показывающие, что «примирение с действительностью» в самом деле может рассматриваться в русской языковой картине мира как идеал:

Вера его высится в необходимом, и объясняющем, единстве с общим примиренным мирочувствием;

относился к смерти примиренно, спокойно, с возвышением мысли;

гармоничная цельность, в которой уравновешены все стороны бытия: через изведанные им, живо ощущаемые толщи мирового трагизма - всплытие в слой покоя, примиренности и света;

Горе и горечь осветляются высшим пониманием, печаль смягчена примирением.

Наличие в системе представлений и мире установки на «примирение с действительностью» привело к интересному переосмыслению слов смириться и смирение в русле «народной этимологии». Эти слова, соотносимые с одной из важнейших христианских добродетелей, предполагающей отсутствие гордости и умерение каких бы то ни было претензий, этимологически восходят к корню мер. Однако под влиянием созвучия со словами примириться и примирение и общей установки на «примирение с действительностью» они стали ассоциироваться с принятием окружающего мира таким, каков он есть, и эти новые обертоны в понимании смирения были усвоены даже русской церковной мыслью.

Характерно рассуждение митрополита Антония (Блума):

Мы привыкли думать о смирении как о состоянии человека, который перестал видеть в себе что бы то ни было, что могло бы вызвать в нем тщеславие, гордость, самодовольство. Но смирение - еще нечто большее: это примиренность до конца, это мир со всем. Это состояние отданности до конца, за пределом страха, за пределом самозащиты; это предельная уязвимость и беззащитность. И вместе с тем это такая открытость Богу, которая дает Ему возможность воздействовать на нас, что бы Он ни захотел с нами сделать, чем бы Он ни хотел, чтобы мы стали. Это готовность, именно по этой примиренности, принять любое унижение или любую славу с одинаковой открытостью, без содрогания и без наслаждения.

В результате такого переосмысления глагол смириться приобрел наряду с исходным употреблением иную модель управления (смириться с), аналогичную модели управления глагола примириться:

И с умилением Олег почувствовал, что он вполне доволен своей долей, что он вполне смирен со ссылкой, и только здоровья одного он просит у неба, и не просит больших чудес (А.Солженицын. «Раковый корпус»).

Установка на такое смирение, предполагающее в числе прочего примирение со своим положением, может вести к бездеятельности и нежеланию что-либо предпринимать. Не случайно она вызывает отталкивание у людей активных и деятельных. Таков Вадим Зацырко из «Ракового корпуса»:

Вадим раздражался от этих разжижающих басенок о смирении. Такая водянистая блеклая правденка противоречила всему молодому напору, всему сжигающему нетерпению, которое был Вадим, всей его потребности разжаться, как выстрел, разжаться и отдать.

Но не только Вадим, на формирование взглядов которого решающую роль оказало советское воспитание, но и герои, вызывающие явную симпатию автора, считают, что смирение противоречит делу. Так, мальчик Дёма не видит в смирении ничего «дельного»:

Дёма ходил, прихрамывая, и всюду искал именно тетю Стёфу, которая и посоветовать-то ему ничего дельно не могла, кроме как смириться.

Олег Костоглотов также очевидным образом противопоставляет смирение и дельность. Так, он размышляет по поводу разъяснений, которые ему дал Лев Леонидович, «хирург с волосатыми руками»:

Или просто, верный своему врачебному сословию, этот дельный человек тоже лишь склоняет больного к смирению?

Надобно заметить, что в «Раковом корпусе» смирение и вообще «примирение с действительностью» в целом оценивается невысоко, оно примыкает к конформизму и противопоставляется борьбе за правду. Так, перед Елизаветой Анатольевной, у которой растет сын, встает вопрос, скрывать правду, примирять его с жизнью или нагружать правдой. Характерно также, что отрицательный Русанов именно апелляцию к смирению демагогически использует как аргумент против хрущевской оттепели и начинающегося освобождения миллионов заключенных: Какое это безумие! - возвращать их! Зачем? Они там привыкли, они там смирились - зачем же пускать их сюда, баламутить людям жизнь?..

Итак, в отношении повседневного языка в целом справедливым представляется мнение знаменитой польско-австралийской лингвистки Анны Вежбицкой, полагающей, что в отличие от западного христианского идеала humility, вполне допускающего активную борьбу за лучшее устройство жизни, «русский идеал смирения» предполагает покорность обстоятельствам. Поэтому он может вызывать отторжение у людей с активной жизненной позицией; ср. характерный призыв Солженицына: «…не будем смиряться с упокойными песнями, что-де, значит, миновал период нашей «пассионарности» и от нас уже нечего ждать. Не будем и уповать, что прикатит какое-то Чудо и «само собой» нас спасет. Все мы - и есть Россия. Мы ее - такою сделали, нам ее - и вытягивать» («Россия в обвале»).

В то же время при употреблении слова смирение в религиозном контексте речь, как правило, идет именно об отсутствии гордости, а идея «примирения с действительностью» может уходить на задний план или вообще оказываться нерелевантной. Характерно, что некоторые носители русского языка считают спецификой именно русских представлений о смирении, непонятных западным людям, возможность совмещения смирения и активной творческой деятельности:

Тем более непонятны и загадочны для современного западного человека такие понятия, как «умиление» и «дерзновение». Как объясняется дерзновение? Как смелость, основанная на смирении. Но для Запада смелость - антитеза смирению (Татьяна Горичева).

Связи с миром привели также к развитию представлений о смирении как об особом типе поведения - мирного, не буйного. Ср. такие выражения, как присмиреть, усмирить, смирительная рубашка, народное смиренный (в литературном языке смирный). Ср.:

Он охотно приказал бы им замолчать, и особенно этому надоедному буроволосому с бинтовым охватом по шее и защемленной головой - его просто Ефремом все звали, хотя был он не молод. // Но Ефрем никак не усмирялся, не ложился и из палаты никуда не уходил, а неспокойно похаживал средним проходом вдоль комнаты (А.Солженицын. «Раковый корпус»).

Но существенно, что все разнообразные представления о смирении (как о христианском отсутствии гордости, как о примирении с окружающей действительностью, как о смирном поведении) могут сливаться в единый нерасчлененный идеал. Так, Солженицын в числе черт «русского характера» выделил доверчивое смирение с судьбой и дал по этому поводу следующий комментарий:

любимые русские святые - смиренно-кроткие молитвенники (не спутаем смирение по убежденью - и безволие); русские всегда одобряли смирных, смиренных, юродивых («Россия в обвале»).